Добавлено (05.08.2010, 20:12)
---------------------------------------------
Двадцать лет спустя
- Напоминаю – сегодня годовщина Восточной Трагедии, почтим память героев минутой молчания.
Студенты встали со своих мест. Когда время истекло, преподаватель продолжил:
- Хроникёр - это запечатление того, на что люди не обращают внимания, а через сто лет будут восторгаться. Не стоит грустить, если пропустили что-то значимое, - вашим внукам интересным будет казаться абсолютно все. Не расходуйте время на поиск сенсации, дело не в них, а в оценке того, чему вы научились. Через месяц мы встретимся снова. И кстати, в новом помещении института. Все свободны.
Молодые люди, на ходу выкрикивая прощания, ломанулись к выходу из «аудитории». Хотя институт базировался в обычной школе, всем нравилось именно так величать кабинет – гордое слово отбивало аналогию с детскими годами и мучениями вот в таких камерах пыток – с затертым драным линолеумом, коричневой доской в разводах, наспех покрашенных партах с идиотскими надписями и гудящими лампами дневного света. На подоконниках за грязным тюлем горшки с цветами, сбоку под потолком портреты странных личностей половину которых Кирил не знал. Впрочем, сейчас главной несуразности всех школ не было – лампы днем не горели.
- Олег Дмитриевич, а если я сниму, например, Москву?
Преподаватель медленно поднял голову от стола и уставился на студента.
- Пожертвуешь собой ради великого дела хроники…
- Я серьезно. В законодательстве нет статьи, запрещающей пребывание в Зоне Восточной Трагедии, лишь уголовная ответственность за вывоз радиоактивных материалов и предметов, подвергшихся ее воздействию, - улыбнулся Кирил.
- Не шути так. Извини за грубость, но мне пора.
Кирил попрощался и вышел из помещения. Желая скоротать путь, он прошел через черный ход и оказался на заднем дворе школы. Небольшая площадка заставлена различными спортивными объектами, на турнике вращался мальчик лет десяти-двенадцати. Перекладина опасно скрипела и повизгивала, боковые стойки сгибались друг к другу, но юного смельчака это не пугало.
Ступая по мягкой пыльной траве, Кирил прошел через спортивную площадку и направился к алее. Небо затянули хмурые серые тучи, временами на плечи или голову падала тяжелая холодная капля будущего дождя. Из близкого парка пахло каштанами и старыми листьями.
Он вышел на алею – длинную асфальтовую дорожу, по бокам которой росли высокие, пышные тополя. Слева, по пружинистому полотну дороги, вырабатывающей электричество от давления колес, изредка проносились автомобили, тихо гудя электродвигателями. Иногда с ревом - те, работали на водороде, оставляя позади завесу чистого пара.
Мысли Кирила, были далеки от действительности – он представлял, как это - встречать рассвет, будучи одному в бывшем мегаполисе, насколько сильно заросла Москва, как интересно побродить среди развалин и относительно целых кварталов. А как там пахнет после дождя? Молодой человек перекинул на другое плечо ремень сумки и хотел закурить, но урн впереди не было, а ближайшие будут за поворотом, и он передумал.
Через двести метров, алея, круто сворачивала и пролегала вдоль парка. Зеленый массив деревьев раскачивался в такт предгрозового ветра, старые стволы натужно скрипели, а листва тревожно трепетала. На асфальтированной дорожке, предназначенной для пешеходов, стоял двухдверный белый автомобиль, рядом задумчиво курил Игорь. Темные волосы над высоким лбом гладко причесаны, черная летная курточка распахнута обнажая рубашку с эмблемой «Русского единства».
- Кирил! – обрадовано крикнул он. – Я тебя как раз жду!
Дождь накрапывал все сильнее, а мокнуть не хотелось, и молодой человек продрался сквозь заросли, ступая по мягкой палой листве.
Из влажной атмосферы парка, с запахом грибной сырости и редких цветов, Кирил погрузился в прохладу автомобильного салона. Едва студент захлопнул дверцу, двигатель тихо и уютно загудел, машина мягко тронулась с места.
- Давно штраф не получал? – усмехнулся парень, скидывай ремень сумки.
- Да ладно, - легкомысленно махнул рукой водитель. – Все от дождя попрятались! Какие мысли на счет экзаменационной работы?
Кирил на мгновение задумался, взирая на проносящиеся за окном деревья. На миг захотелось все рассказать и посмотреть на лицо Игоря, но пока что, все это было лишь безумной идеей.
- Не знаю… Почему здесь меня ждал?
- Солнца нет, - скривился тот, и негодующе посмотрел на серое небо, мелькающее над кронами каштанов. – А заряд на исходе, - и щелкнул ногтем по шкале наполненности аккумуляторов. – Ничего, срежем через парк, и никто нас даже не увидит…
Кирил включил радио и относительную тишину нарушил женский голос: «Релиз назначен на середину сентября две тысячи тридцать третьего года, так что ждать нам осталось всего четыре месяца…»
* * *
Слабый приемник завывал, хрипел и издавал иногда такие звуки, что троим постовым, становилось не по себе. Маленький костер разгонял мрак лишь на несколько метров, высвечивал влажные стены тоннеля, поросшие мхом и лишайниками. Огонь обгладывал старые расколотые на тонкие лучины доски, которые аккуратно подкидывал Леший. Все трое, сидя вокруг костра на ящиках, отбрасывали странные, неровные и дрожащие тени. Свет думал о том, что если не знать, то, наверное, они никогда не догадались в какой стороне их обжитая станция, настолько густа тьма и однообразен тоннель. Костя смотрел на гипнотический танец огня и время от времени кашлял, зажимая рот рукавом. Леший в такие моменты неприязненно косился на парня.
Стоящий на одном из ящиков перед Светом приемник издал совсем жуткий вой и старик не выдержал.
- Да что за твою мать! – почти заорал он, и выдернул антенну – тонкую проволоку в черной изоляции, уходящей на поверхность через вентиляцию вместе с дымом костра, от этого провод покрылся черной, жирной копотью. Свет едва успел подхватить радио, устремившееся вслед за проводом. – Нет там никого! Хватит уже мозг этими хрипами выедать!
Закашлял Костя, и борода Лешего нервно затряслась вместе с подбородком. Он хотел наорать и на паренька, но Свет пресек это недобрым взглядом. Затем взвесил на ладони прибор и спрятал во внутренний карман кожаной куртки.
1
Дом Кирила находился в частном секторе Новосибирска и достался отцу, как беженцу из Москвы.
Парень открыл калитку и, в который раз подумал, что давно стоит расчистить сад, - тропинка, ведущая к дому, пролегала среди таких густых зарослей крапивы, огромных лопухов и запущенных фруктовых деревьев, что с улицы казалось, будто участок необитаем. Лишь в некотором отдалении вокруг серого двухэтажного деревянного дома растительность была приведена в надлежащий вид. Старые бревна сохранили на торцах даже маркировку очередности, а между них серел мох. Лишь черные солнечные батареи на крыше и генератор, извлекающий из воды водород у скважины, напоминали какой сейчас год…
Было тихо, облачно, пахло травой и грибами, запущенный сад скрывал двор от чужих глаз и придавал уют. Судя по закрытым дверям, дома никого нет, а значит, можно, не таится, Кирил закурил, не останавливаясь сорвал с дерева желтое яблоко и надкусил. Плод оказался очень кислым, и парень не глядя, швырнул его за спину.
- Убить меня решил? – раздался насмешливый голос. Кирил обернулся и увидел отца. В простом джинсовом костюме, светловолосый и улыбчивый, с простым лицом, он казался намного моложе своих лет.
- Я не слышал тебя, - виновато произнес Кирил. Сигарету, хотелось надеяться, он незаметно уронил и втоптал в землю. – Почему ты так рано?
- Я уезжаю, завтра утром, - ответил Виктор Сергеевич, пожимая руку сына. – Как дела в институте? Какую выбрал тему экзаменационной работы?
- Пока никакой. А куда?
Виктор Сергеевич присел на деревянные ступени крыльца и задумался. Когда поднял взгляд на сына, тот не обнаружил в нем привычной уверенности.
- Присядь.
Кирил устроился рядом и бросил сумку на траву.
- Даешь слово, что не расскажешь матери?
Кирил хотел возмутиться таким недоверием, но Виктор Сергеевич остановил его успокаивающей улыбкой.
– Не кипятись. Меня отправляют в Восточную Зону. Нет, не в саму, - предстоит опробовать у периметра новое оборудование по перехвату изотопов.
По телу прошла волна дрожи, непонятного волнения и предчувствий. На миг показалось что и запущенный сад, как будто намекал… Там, наверняка так же…
- Ты слушаешь меня?
- Да-да, - рассеяно кивнул Кирил. Когда отец закончил описывать особенности испытаний, парень, жутко волнуясь, решил перейти к делу.
- Папа, слушай… Возьмешь меня с собой?
Виктор Сергеевич посмотрел на сына со смесью удивления и недоверия.
- Я думал, раз ты выбрал такую специфическую профессию, то понимаешь ее суть… - слегка разочаровано вздохнул отец.
- Вот поэтому и прошу! Это такой шанс! Что меня ожидает? Фиксация для потомков нашей жизни, а большая ее часть обыденна и скучна! Журналистам и то веселее, они снимают лишь значимые события!
- Это зависит только от тебя.
- Да, ты прав! Но меня и близко не подпустят к Восточной Зоне! Я хочу хотя бы вначале заняться чем-то интересным! Тем более, всякий бред на рассмотрение вообще не примут… - соврал Кирил.
- Пойми, - не все зависит от меня. И в качестве кого ты поедешь? Профессиональный хроникёр в группе есть…
- В качестве практиканта, - немного успокоился парень, чувствую близкую победу. – Насколько я знаю, в твоей работе нет ничего секретного.
- А что ты скажешь матери? – возразил Виктор Сергеевич.
Но Кирил чувствовал – отец сдался и просто для порядка выставляет ничего не значащие аргументы.
- Можно подумать, ты правду скажешь… - скептически улыбнулся он.
- Кто-то по ушам захотел? – в шутку рассердился отец. – Хорошо, я попытаюсь все уладить, но чуть позже.
Уже вечером, когда на землю опустились синеватые летние сумерки и прохлада, а в саду запел соловей, Кирил лежал в своей комнате. Сконцентрироваться ни на чем не получалось, в голове царил сумбур из мыслей, образов и волнения. Теперь уверенность не была такой сильной, и парень с содроганием ждал вечернего звонка. Некстати вспомнил старую байку, что от радиации можно стать неполноценным мужчиной. Вспомнил, и снисходительно улыбнулся. И почему людей в последствиях радиации всегда пугал рак и импотенция? Хотя все просто – рак проявится не сразу и годами жить в неведении очень страшно, а импотенция наоборот разовьется быстро. Н-да, что ни говори, в человеке много животных инстинктов – тот же страх не оставить после себя потомства…
Отец что-то делал в гостиной, и Кирил иногда слышал его приглушенные шаги. Наконец раздался звонок телефона. Сердце учащенно забилось, волнение захлестнуло с головой, а от былой уверенности не осталось и следа. Прошла минута, две, как ни старался, но разобрать слов он не мог. Наконец дверь без стука отворилась, и вошел улыбающийся Виктор Сергеевич.
- Ну что, завтра утром в восемь часов вылетаем! Ничего кроме фовикодера не бери. А я отлучусь на пару часов, - сказал он и вышел.
Кирил не мог поверить – уже завтра он будет у границы Зоны Восточной Трагедии, про которую столько мечтал… И какое-то время не увидит скучных летних вечеров, это узкой комнаты с деревянными бревенчатыми стенами, скрипящим полом…
Он подключил к ноутбуку фовикодер и очистил память устройства. Я буду не я, - думал Кирил, если оставлю, хоть мегабайт свободного места.
Стукнула калитка, и сквозь искажающее мир оконное стекло, он увидел Игоря. В черных джинсах, высоких полувоенных ботинках и очередной майке с эмблемой «Русского Единства», шел по тропинке к дому и уклонялся от веток разросшихся деревьев. Затем бесцеремонно вошел в дом и постучал по стене, и Кирил размышляя, куда подевал графитовые батареи, крикнул другу, чтобы заходил.
- Привет, что делаешь?
- А ты почему пешком?
Кирил специально тянул время, думая стоит ли говорить правду.
- Заряжается колымага… А на заправке этот сидит, - Игорь комично изобразил несуществующий огромный нос.
- Зря ты так, - возразил Кирил, осматривая ящики стола. – Ну, что они тебе плохого сделали? И невиноваты, что пришлось к нам приехать. Сам знаешь, их страны только на нефти и держались.
- Все равно, не люблю я их - Игорь наморщил высокий лоб. – А ты куда намылился? – удивился он, рассматривая сложенные на столе графитовые элементы питания, которые Кирил брал на всякий случай в дальние поездки.
- Завтра утром, вместе с отцом, летим к периметру Восточной Зоны испытывать новое оборудование, - медленно ответил парень, видя, как меняется лицо Игоря. Синие глаза его широко распахнулись, рот удивленно приоткрылся, а пальцы крутящие сигарету замерли.
- Серьезно? – тихо выдохнул он.
- А ты как думаешь? – насмешливо протянул Кирил.
- Ну, ты даешь!..
Игорь взирал на друга с неуверенной, но восторженной улыбкой. В таком уважительном тоне разговаривают со смельчаками, людьми совершившими подвиг на который сам ты не способен.
- И надолго?
- Не знаю, - пригладил волосы Кирил. – Но пока вы будете отмечать конец учебного года, и искать темы, я сниму такой материал, что… Да ты представь! Столько лет, почти вся Европа и западная Россия в радиоактивных руинах, медленно, но верно улицы мегаполисов зарастают сорняками! Сколько там всего интересного! И имей в виду – отпустишь шутку на счет импотенции, получишь по голове!
- Щупальцами, - медленно и прискорбно, глядя в пол, покачал головой Игорь. Друзья рассмеялись
- Очумел? Не дыми здесь, пойдем на улицу.
Друзья сели на ступени крыльца и закурили. Теплая летняя ночь опускалась на землю, погружая заросли сада в загадочную тьму, пахло росой, черемухой и полынью.
- Слушай, там ведь и библиотеки были?
- Ну, да…
- Поищи «Майн Кампф»… - неуверенно попросил Игорь.
- Вот тогда щупальца точно вырастут, но у тебя! Ты думал о радиации? И тем более вынести что-то из Зоны не получится. И вообще, - не впутывай меня в дела своего «Единства»! – рассердился Кирил.
- Оно не мое, а общее! – окрысился Игорь. – Просто вы пока этого не понимаете, вот когда все эти… когда они…
- Что, что они? Тебе мозги промыли!
Друзья напряженно замолчали, чувствуя, как переступили границу договоренности – никогда не спорить по поводу национальных и патриотических взглядов Игоря.
- Ладно, пойду я, - поднялся он, отряхивая джинсы. – Утром еще увидимся.
Стемнело окончательно, в глубине сада заливались сверчки, надоедливые комары осаждали открытые части тела.
Кирил поднялся по скрипучим ступенькам, но не выдержал:
- Игорь! Ну, извини, погорячился я!
Он не ответил, лишь не оборачиваясь, поднял руку.

Добавлено (05.08.2010, 20:12)
---------------------------------------------
2
Их поселили в безымянном поселке городского типа. Слева сквозь лесной массив пролегала серая полоса асфальтированной дороги, ведущей в мертвую Москву, справа обширное поле и различные пустующие мелкие города.
Серые, зеленые и желтые двухэтажные дома оставляли желать лучшего – у некоторых обвалились балконы с толстыми гипсовыми перилами, почти со всех клочьями слезала окраска, а целые стекла можно было сосчитать сосчитать по пальцам.
В темном подъезде давно ничем кроме сырости не пахло, сквозь маленькие окошки проникал скудный уличный свет, а звуки шагов гулко отдавались по лестнице.
Небо, почти всегда скрытое плотными облаками и пыли поднятой много лет назад ядерными ударами, нехотя окропляло радиоактивную землю редким дождем. Колючие капли с тихим шелестом разбивались водяной моросью об покрытую смолой крышу, и словно ртуть воссоединялись вместе в небольшие лужицы. Облака клубились словно живые, ветер обрушивал дождь прямо в лицо, но Кирил не мог оторваться от зрелища.
В темном массиве хвойного леса, иногда встречались рыжие вкрапления, и Кирил знал, что виной тому радиация. Далеко впереди, примерно в двух километрах, там, где лес изгибался в обратную сторону, над землей высилось грандиозное сооружение, - стопятидесятиметровый комплекс «Радуга», протянувшийся от Москвы и до Санкт-Петербурга, от Талина до Варшавы, Балкан и Кавказа. Проще говоря, он опоясывал всю Зону восточной Трагедии. Кирил даже подумать боялся, во сколько обходится его содержания тем странам, что ежемесячно отчисляют часть золотого запаса Новой России. Благо, повод стоящий – «Радуга» излучением антенн, не давала распространиться с ветром изотопам стронция, урана, плутония и влияла на погоду, не допуская ядерной зимы.
Кирил зажал в вытянутой руке фовикодер и сфотографировал сам себя. Спустя мгновение, на небольшом экране появилось изображение – далекий, какой-то зловещий силуэт антенн и хмурое лицо, - зеленые глаза на белjq кожt, к которой не приставал загар, чуть вздернутый нос, прямые губы и узкий подбородок.
- Вот ты где! – удовлетворенно сказал Виктор Сергеевич, показываясь из чердачного проема.
- Расскажи про него, - кивнул Кирил на комплекс.
Виктор Сергеевич подошел ближе и задумчиво закурил.
- Вот эти основные опоры, похожие на ЛЭП, выполняют роль крепления, внутри них свои распределители энергии, переключатели мощности и прочее. Их соединяет одна сплошная антенна, - Виктор Сергеевич сигаретой указал на исполинскую решетчатую конструкцию. – Она поляризует горячие частицы таким образом, что те собираются в небольшие клубки, их называют «ежами». А развешанные на антенне цилиндры, просто притягивают отдельные изотопы, принесенные ветром.
- А эти круглы штуки?
- Тоже антенны, но параболические, влияют на облака. Как видишь, не совсем успешно.
Лицо отца стало задумчивым и даже скорбным, глаза потухли, уголки губ опустились и весь он осунулся.
- Ты чего? – забеспокоился Кирил.
- Просто подумал, сколько всего там осталось. Города, странны, памятники истории и культуры… Я поговорю с военными, думаю получиться выдать тебе с Игорем сопровождающего.
- А Москва? – заволновался Кирил.
- Не знаю, - честно ответил Виктор Сергеевич. – Но думаю получиться, здесь до нее совсем ничего. И запомни – ты не мой сын и не студент, а самостоятельный хроникёр – наш штатный будет на испытании, а ты с Игорем, твоим «помощником», займетесь съемкой Зоны.
… Выделять отдельный грузовой самолет семерым испытателям и сотне килограмм груза, никто не стал, и в аэропорту сотрудников НИИ ожидал обычный пассажирский Боинг.
Кирил, Виктор Васильевич, его коллеги и их провожающие стояли у здания аэропорта. Заправщик, натужно гудя, вливал в крылья самолета топливо, грело солнце, и повсюду была та особенная, утренняя атмосфера, и настроение Кирила поднялось до небес. Его немного омрачало то, что не пришел Игорь, и даже то, что лететь придется в комфортабельном пассажирском самолете, а не в грузовом, не могло скрасить расстройство.
В салоне пахло пластиком, разлитым спиртным и одеколоном. Пассажиров оказалось совсем мало, - рейсы в сторону Зоны Восточной Трагедии, популярностью не пользовались.
Земля проносилась внизу как-то медленно и неохотно, белые лоскуты облаков временами зарывали обзор, но не сильно – на высоте они не казались такими густыми и плотными. Гул винтов больше не действовал на нервы и Кирил понял, что даже смог бы уснуть под их убаюкивающий звук… Но не смотря на ранний подъем, спать не хотелось. Он приник лбом к холодному стеклу иллюминатора и смотрел на далекую землю.
Большие темно-зеленные лесные массивы, сверкающие изломанные линии рек и частых озер, едва различимые дома, пунктиры дорог…
Интересно, - думал Кирил, - там наверное сверху ничего не разглядеть, сплошные заросли…
Кто-то бесцеремонно грохнулся в кресло рядом. Кирил скосил глаза и увидел ноги в высоких ботинках и заправленные в них камуфляжные брюки… Сбоку сидел довольный, улыбающийся Игорь.
- Не ожидал?
- Как же, как раз думал – куда ты запропастился? Ты что здесь делаешь?!
- С тобой в Зону лечу! – счастливый Игорь продолжал улыбаться. – Отца попросил, а он с Вольховским договорился! – как от само собой разумеющегося, отмахнулся друг.
Да уж, - подумал Кирил и вспомнил неестественно угрюмого научного руководителя Виктора Сергеевича, - вот что значит отец-доктор кожвендиспансера…
- А остальные об этом знают? – Кирил кивнул в сторону обособленно державшихся ученых.
- Нет, но Вольховский потом им объяснит… Ты не рад, что ли?
- Я рад, - искреннее ответил парень. – Но думал ты, в какое меня положение поставил? Непонятно откуда появился, да еще друга притащил!
- Да ладно тебе! Все будет нормально!..
…Квартиру испытателям выделили в этом же доме, - с высоченными потолками, холодную и старую, но те ученые кому приходилось жить в казармах военных частей периметра, заявляли, что жаловаться грех.
Узкий темный коридор вел в большую, вытянутую комнату с окном и балконом, стены были обклеены желтыми обоями с примитивным узором, в некоторых местах они почернели от сырости и плесени. Пол из давно некрашеных грубых досок, из щелей дул холодный сквозняк. Из мебели семь кроватей, расставленных по периметру комнаты у стен. Повсюду запустение, затхлость и мертвая тишина…
Ни с кем из ученых Кирил за все время не смог установить дружеских отношений, - попросту не умел быстро сходиться с людьми, а вот Игорь преуспел – из комнаты доносился его звучный голос и смех испытателей.
Армейский микрофургон протяжно просигналил, и ученые поспешили к выходу.
Дождь почти закончился, но в воздухе стояла душная влажность, пахло лесом и пылью одновременно.
Виктор Сергеевич первым потянул на себя дверь машины, и створка отъехала в сторону.
В полутемном салоне было на удивление свежо, помимо водителя впереди сидел худой офицер с погонами капитана на камуфляжном кителе. Морщинистое не по годам лицо, редкие темные волосы, длинные усы с обильной проседью. Серыми водянистыми глазами он обвел испытателей, когда те расселись и захлопнули дверь.
- Капитан Мальцев, - представился он. Затем достал из кармана плоские серебристые квадратики с крошечной полоской монохромного дисплея. – Пусть каждый запомнит номер устройства, - это ваш персональный счетчик радиации, чтобы знать, кто, где и сколько подхватил.
Кирил, как сидящий ближе всех, принял стопку приборов и раздал ученым.
- Включается вот этим ползуном сбоку.
- А выключается? – спросил Игорь.
Мальцев со странным выражением медленно осмотрел его защитные брюки, берцы и темно-зеленную ветровку, и Кирил порадовался, что сам не вырядился в камуфляж, а ведь была такая мысль…
- Он не выключается, потому как одноразовый.
Кирил достал фовикодер и активировал режим съемки, повозился с настройками, после чего направил объектив в окно. Несмотря на вибрацию и колдобины, изображение получалось почти идеальным, - встроенный стабилизатор справлялся великолепно.
Парень поймал снисходительный взгляд штанного хроникёра испытателей. Ну и пусть, - подумал Кирил, - для него такие поездки обыденность, а для меня интересно здесь все.
- Да, на счет вас молодой человек, - вам выделят сопровождающего и автомобиль для поездки в Москву. Естественно, дальше окраины не продвинетесь, - там сплошные очаги радиации, костюмы не выдержат и часа.
Кирил ничего не ответил, стараясь выглядеть невозмутимым и опытным, но все-таки временами на его лице появлялась глуповато-счастливая улыбка.
Военная часть располагалась сразу за пустым безымянном городом. Заросший частный сектор переходил в поле, на котором много лет назад в спешке возводился армейский лагерь. От тех времен, остались лишь сборные арочные казармы. Угадывались следы недавней стройки - земля вокруг бетонных ангаров была перепахана гусеницами бульдозеров, высились так и не востребованные поддоны с кирпичом... В центре находился штаб – высокое белое здание с новыми стеклопакетами. Отдельно в стороне стояла военная техника, в основном мирного назначения, - инженерные машины, тягачи и кунги с оборудованием для борьбы с последствиями радиационного заражения.
Автомобиль остановился в центре лагеря, и испытатели вышли наружу. Кирил ожидал увидеть все что угодно, но не такую затрапезность. И на военную часть, несущую службу по обеспечению защитного периметра, все это походило в последнюю очередь.
- Операторы комплекса и основной обслуживающий персонал у самой антенны, а это так, вспомогательный резерв, на всякий случай, - словно угадав мысли сына, шепнул Виктор Сергеевич.
- Па… - осекся Крил. – Виктор Сергеевич, а откуда берется энергия для «Радуги»? И дилетанту ясно, что какой-нибудь ГЭС ли ТЭС не обойтись…
- А это, Кирил Викторович, военная тайна, - усмехнулся отец.
Из здания штаба вышли трое офицеров – два майора и полковник. Подойдя ближе, они представились и обменялись рукопожатиями с учеными.
- Ну что, теперь за дело… - сказал полковник. – Волошин! Займись хроникёрами!
- Есть, - ответил высокий майор с обширными залысинами. Его лицо Кирилу не понравилось - слишком холенное и надменное…
Волошин требовательно обвел глазами присутствующих, Кирил кивнул Игорю, и друзья сделали шаг вперед. Майор, как и ожидал парень, скептически осмотрел одеяние члена «Русского Единства» но ничего не сказал.
- Пойдемте.
Хроникёр и «помощник» последовали за ним.
- Сейчас заполним бумаги, затем выберем костюмы… Ну, вы даете ребята, - не знаете еще что такое радиация.
- Вот чтобы другие знали все о ней, мы делаем свою работу, - неожиданно здраво рассудил Игорь.
- Ну-ну… - грустно в ответ усмехнулся Волошин.
В штабе они проследовали в тесный кабинет на первой этаже, - стол у окна завален бумагами, на сейфе в углу чахлое непонятное растение в горшке, небольшой шкаф и неизменный атрибут рабочих кабинетов – пластиковый чайник и банка растворимого кофе.
- Что за бумаги? – Кирилу не терпелось как можно скорее отправиться за периметр, и сейчас, когда военные развели писанину и бюрократию, он воспринял это как личную обиду.
- Что вы осознаете риск, на который идете и в случае чего, не предъявите претензий.
Кирил присел на низкий стул и, не вникая, просмотрел пункты соглашения, поставил роспись и уступил место Игорю. Тот наоборот взялся тщательно изучать параграфы и условия. Пинок коленом красноречиво намекнул ему о раздражении товарища, и Игорь размашисто черканул закорючку.
Склад представлял собой небольшое хорошо освещенное помещение казармы. Кроме различных коробок и ящиков, на стеллажах свернутыми лежали индивидуальные костюмы радиационной защиты. В него входил шлем с освинцованным ударопрочным стеклом, обеспечивающим широкий обзор, устройство голосового общения, кислородный баллон и ботинки. Гладкий светло-зеленый материал оказался неожиданно тяжелым и свисал складками, но Волошин объяснил, как регулировать размер.
Кирил надел шлем, звуки сразу стали приглушенными и вязкими. Стекло ничуть не искажало мир. Парень нажал на скрытую кнопку за ухом и в левом нижем углу, загорелись показания счетчика Гейгера: 48 мкр\ч.
- Если слышите писк и появляется пиктограмма баллона, переходите на замкнутый цикл дыхания, - облегченно закончил, наконец, пятиминутную лекцию Волошин. – А вот и ваш сопровождающий…
От стороны ангаров, не спеша шел невысокий, широкоплечий парень в точно таком же костюме защиты. Шлем, нес в левой руке, а правой придерживал неизвестную модификацию автомата Калашникова.
- Сержант Земский, во всем подчиняться ему, во всем! – в голосе Волошина прозвенела такая сталь, что Кирил невольно кивнул.
Земскому на вид можно дать не меньше тридцати. Лицо грубое с длинным носом, серыми глазами и щетиной не выражало ничего кроме подчинения и желания выполнить приказ как можно скорее. Осмотрев Кирила и Игоря, он кивнул и подал руку для пожатия.
- Земский, ты в свою очередь всячески содействуй хроникёрам, чтобы потом не жаловались. Ясно?
- Так точно, - густым голосом ответил сержант.
Кирила, как и Игоря задела последняя фраза, но он ничего не сказал, - желание поскорее попасть за периметр было настолько велико, что вытеснило другие чувства.
Испытатели при помощи солдат закончили выгрузку оборудования, и теперь соединяли толстые цилиндры высотой полтора метра острыми пластинами. Виктор Сергеевич выпрямился и с тревогой взглянул на сына, Кирил ободряюще улыбнулся в ответ.
Расположение объектов периметра причислялось к секретной информации, и Кирилу с Игорем пришлось смириться с черными повязкам закрывающими глаза. Фовикодер так же перекочевал на приборную панель старого УАЗа, которым правил Земский.
Нетерпение уступило место волнению, такому сильному, что не хватало кислорода, а спина покрылась испариной. Говорить не хотелось, думать тоже, просто сидеть и ждать…
Повязка, не давала возможности что-либо рассмотреть, но Кирил и не стремился. Даже не умеющий молчать Игорь притих.
Прошло минут пятнадцать, несколько раз машина останавливалась, Волошин показывал пропуска и кто-то осматривал автомобиль.
С последней подобной остановки прошло довольно много времени, и Кирил чувствовал Зону. Она обволокла парня словно он погружается во что-то вязкое и будоражащее, душой ощущая, как впереди открывается невероятно огромная мертвая территория, а сзади остаётся все родное и привычное…
Автомобиль раскачивало и трясло, временами он замедлял ход и мягко вздымаясь, преодолевал очередную рытвину.
- Мы уже в Зоне? – дрожащим голосом спросил Кирил.
- Да, повязки пока не снимайте.
Спустя минуту, машина начала подниматься в гору и неожиданно замерла. Земский заглушил мотор.
- Все, - просто сказал сержант. – Надевайте шлемы.
Никто не проронил ни слова. Словно боясь разочароваться, Кирил глядя под ноги, отворил дверь и шагнул на серый, покрытый трещинами асфальт. Волнение постепенно спадало и появилось любопытство, а с ним и неверие в реальность происходящего… Кирил решился, и поднял голову.
Земский знал свое дело – он остановил машину на мосту, с которого открывался прекрасный вид, - в местах обвалившихся домов лежали груды кирпича и кусков бетона целые многоэтажки зияли черными провалами окон, - у некоторых по фасадам словно провели гигантской кистью с черной краской, - следы былых пожаров. Среди руин виднелась гнилая мебель и прочая утварь домашнего обихода, проезжая часть пестрела ржавыми остовами автомобилей. Совсем неуместно и издевательски сияли рекламные вывески и билборды…
Подобный пейзаж простирался до самого горизонта – лишь руины и пожарища чередовались с относительно целыми домами, и вдалеке, скрытые какой-то дымкой высились словно надкусанные силуэты небоскребов…

Добавлено (07.08.2010, 08:06)
---------------------------------------------
Кирил едва справлялся с управлением, каждую секунду приходилось выворачивать руль минуя груды бетона, кирпичей, опрокинутые на проезжую часть киоски и пластиковые корпуса автобусных остановок. Колесо попало в очередную яму с черной стоячей водой и автомобиль тряхнуло так, что парень подпрыгнул и ударился головой о потолок. Шлем плохо держался в креплениях и жутко мешал обзору, хроникёр сорвал его и зашвырнул вслед за дозиметром на заднее сидение.
Скорость была мягко говоря большой, но поделать Кирил ничего не мог, - мысль что его настигнет то существо страшила больше аварии.
Двигатель ревел как сумасшедший, асфальт вздыбленный корнями деревьев заставлял машину подскакивать и жалобно дребезжать. Впереди показался завал из обрушенного на дорогу дома и Кирил почти не сбавляя скорости вписался в поворот. УАЗ секунду катился на двух колесах словно размышлял: перевернутся или нет? Но горе-водителю повезло, автомобиль встал на землю и Кирил не наученный горьким опытом помчал дальше.
Однообразные, старые даже по меркам еще живой Москвы улицы, сменились спальными районами, - светлыми десятиэтажными домами, заросшими дворами и ржавыми «ракушками». Дорога пролегала мимо небольшого супермаркета - территория для парковки вымощена белыми фигурными плитками, беспорядочно были разбросаны ржавые продуктовые тележки, фасад пестрел рваными матерчатыми вывесками с логотипом некогда известной продуктовой сети.
Справа стоял огромный черный дом, судя по ступеням и широкому парадному входу - гостиница. Дальше проезжая часть плавно изгибалась и вела к территории какого-то предприятия огороженного высокой решеткой. Близкий парк зарос настолько, что выглядел настоящим лесом, и Кирилу на миг показалось, - вся эта сумасшедшая гонка не просто так, а его словно гипнозом ведёт что-то ужасное, устроившее гнездо в тех дебрях…
Парень закричал и ударил по тормозам. Правильно выжать педаль не хватило опыта, автомобиль завилял и пошел юзом. Когда УАЗ врезался в покосившийся, нависший над дорогой железный столб, Кирил даже не успел ничего понять, запомнил лишь боль и резкую встряску.
Все тело гудело, в ушах пульсировало в такт ударам сердца, по лицу потекла теплая струйка крови. Кирил разлепил глаза и медленно, словно во сне осмотрелся. На миг проскользнула издевательская мысль, что именно о таких приключениях он и мечтал. Но особой радости не было.
На лобовом стекле красовалась радиальная паутина трещин, руки не слушались а пальцы дрожали словно у нервнобольного. Над смятым гармошкой капотом поднимался столб пара, по носу протекла теплая капля и упала на ноги. На какой-то миг, Кирил вообще перестал понимать что происходит, затуманенное сознание отрешено взирало на действительность словно хроникёр не имел к нему ни какого отношения.
Запахло паленым пластиком, Кирил вытер лицо и попытался сосредоточится. Первым делом, нужно обработать рану, - в бардачке лежала черная армейская аптечка. Он достал полимерный футляр и посмотрел в зеркало. Всклокоченные волосы, совершенно безумные глаза, правая половина лица залита кровью из рассеченного лба. Плохо слушающимися пальцами обтер ее тампоном с перекисью водорода, затем морщась стянул пластиковыми скобками а поверх налепил пластырь.
Что делать дальше? Искать Игоря смысла нет, - здраво рассудив, тот наверняка уже на пути к периметру, в этом Кирил уверен. Нужно выбираться обратно. Но Земский вез их довольно долго, часто сворачивая и петляя, а Кирил и не думал запоминать дорогу. Более того, он даже не помнил пути к месту первого знакомства с Зоной Трагедии. Парень судорожно пытался возродить в памяти путь, но чем дольше он это делал, тем сильнее путались однообразные улицы, переулки и ориентиры.
Кирил одел шлем, прихватил дозиметр сержанта и вышел наружу. Ноги тряслись и подгибались, голова предательски кружилась но времени не было, - таймер костюма отсчитывал последние минуты. На удивление, страха Кирил почти не чувствовал, - ведь костюм по истечению времени не прекратит полностью защищать от излучения, просто проникающая сквозь защиту радиация, превысит допустимую норму накопления в организме. Правда, с каждым часом ее будет становится все больше, но это лишь стимул как можно быстрее выйти к периметру. Нужно найти в киоске карту города и сориентироваться, - подумал Кирил, ступая по асфальту не твердыми ногами.
На какой-то миг сознание перестало верить в происходящее, слишком много бурных событий уложилось в короткий срок, но гудящая голова, саднящая рана на лбу и остатки пережитого страха убеждали что это реальность.
Дико хотелось курить, и Кирил пообещал себе, что как только поймет в какую сторону идти, он аккуратно, чтобы не поднять пыли заберется куда-нибудь и распрощается с десятью минутами жизни. Профессиональная жажда хроникёра взяла свое, и фовикодер запечатлел место аварии и окружающий пейзаж.
Дорогу вспомнить не получалось, и парень просто зашагал в обратном направлении, к повороту из-за которого вырулил. Кирил понимал, что где-нибудь рядом может быть мутант пострашнее того чудища (хотя куда страшнее?) но в паранойю не впадал, так как отслеживать все окна первых этажей, подъезды, переулки, открытые канализационные люки и улицы невозможно. Нужно просто передвигаться быстро и уверено, не прячась но и не издавая особого шума, - должно же в мутантах остаться что-то от обычных животных?
Да уж, - думал Кирил, - эту поездку забыть будет трудно. Ну давай же, патриот чертов, догадайся выстрелить из автомата, укажи куда идти…
Кирил заметил, что Москва преобразилась, - районы закованные в камень остались позади, повсюду высились пышные деревья, высокие сорняки, и даже самые маленькие участки земли заросли полынью и крапивой.
Парень дошел до поворота и ступил на улицу, которую проскочил на автомобиле так быстро, что совершенно не запомнил. Невысокие офисные здания, по бокам высажены декоративные насаждения а проезжую часть надвое делила живая изгородь, - все это настолько разрослось, что листа скрывала фасады домов. Кирил попутно не уставал вертеть объективом фовикодера.
Быстро темнело, город погружался в пугающий мрак, порывами налетал тревожный ветер. Безобидная пустота теперь угнетала и давила на психику, радиация постепенно накапливалась в организме и одновременно зрело психическое расстройство. Небо очистилось от туч, на черном бархате заискрились холодные звезды, бледный овал луны заливал все вокруг призрачным серебряным светом. Кирил часто останавливался, замирал, боялся пошевелится и покрывался потом, когда воспаленное воображение рисовало впереди силуэт человека или мутанта. Киосков с печатной продукцией как на зло не встречалось и постепенно хроникёр впадал в панику, возникала соблазнительная мысль забраться куда-нибудь, забаррикадироваться и ждать утра. Он так бы и сделал, если не радиация...
Призрачный лунный свет бликовал в уцелевших стеклах, окрашивал листву в стальной оттенок. Повсюду довольно светло, Кирил не включал встроенную подсветку фовикодера, - и так все видно. Улицы сменялись перекрестками, набережными, площадями, громадными гипермаркетами, заросшими дворами. Парень поймал себя на мысли, что уже совершенно не страшится радиации, - просто проходил сильно зараженные участки быстрым шагом. Через какое-то время, он понял, что сочетание лунного сияния и мертвого мегаполиса не лишено красоты, на миг захотелось снять шлем и вдохнуть ночные запахи, - листвы, флажного асфальта и близкой реки, подставить лицо под прохладный ветер, охладить саднящую рану на лбу, переждать порыв голодного головокружения…
Нет уж, - мысленно засмеялся Кирил, - не обманешь, я вижу тебя! И он танцующим шагом стал лавировать среди белесых широких щупалец излучения. В голове пустота и легкость как у пьяного, ноги подкашивались от усталости, но хроникёр вспоминая школьный вальс вращался в очага заражения. Он видел ее, - бесформенное облако серебристого сияния клубилось впереди, Кирил нелепо размахивая руками, безуспешно пытался заключить радиацию в объятия.
Хроникёр счастливо улыбаясь грохнулся на ступени подъезда. К черту шлем, - ночная прохлада приятно омыла лицо. Вдыхая полной грудью теплый сигаретный дым, Кирил взирал на звездное небо и не понимал, откуда в душе такое спокойствие и счастье, все проблемы перестали существовать, заботы исчезли и ничего не тревожило. Красиво, тихо, спокойно и хочется чтобы ночь длилась вечно.
Кирил вскочил на ноги. Рядом стояла облезлая бурая собака. Шерсть свалялась и местами ее не доставало на худом жилистом теле, большие желтые глаза внимательно смотрели на человека.
- Опять ты? Что тебе нужно? – рта собака не раскрывала, но парень отчетливо слушал ее высокий торопливый голос. – Все начнется сначала? Ищешь кого истребить или убить?
- О чем ты? – Кирил почти не удивился тому, что говорит с животным.
- Не прикидывайся, - собака села на задние лапы. – Разве не ты много лет назад отравил миллионы квадратных километров, сжег леса и осушил реки? Пришел завершить начатое?
- Что?! Конечно не я! Это делали толстолобые дауны-политики, тупые существа, которые понесли наказание! И другие люди совершенно не причем! Ты просто не понимаешь разницы между нами.
Кирил протянул руку и погладил животное по голове. Теплая шелковистая шерсть защекотала ладонь, собака не укусила, не увернулась, но посмотрела такими глазами, что хроникёру стало жутко.
- А вы понимаете разницу между нами? Из-за одного бешеного пса, отстреливая всех бродячих в городе?
Парень задумался, пригладил волосы и хотел ответить, но собака встала и не спеша пошла своим путем. Окрасом она почти сливалась с развалинами и покореженным асфальтом, через пару метров ее силуэт полностью растворился.
- Не понимаем, - горестно согласился Кирил. Он поднял шлем, закрыл глаза и пошел вслед за животным, - казалось так он обязательно его настигнет. В голове торопливо и не навязчиво играла странная грустная мелодия, Кирил словно растворился в темноте не понимая кто он, делает, тело словно обособилось от сознания и с интересом ждало, что будет дальше.
…Очнулся когда стоял на парапете десятиэтажного дома, внизу среди зеленых зарослей простиралась мертвая Москва залитая серебряным светом луны, чье сияние создавало ощущение нереальности и сна. Ветра не было, страха тоже, Кирил с интересом посмотрел на ночной пейзаж и звезды, захотелось побродить в каком-нибудь парке, вдыхать свежий аромат травы и цветов…
…Черная гладь реки манила к себе, и Кирил присел на гранитный парапет, а спиной откинулся на каменное изваяние корабля в человеческий рост.
Луна с интересом взирала на безумного человека впервые за десятки лет разгуливающего по мертвой Москве. Глянцевая поверхность широкой реки иногда покрывалась рябью и слышался плеск, - мутировавшие лягушки ловили мошку. Водка пилась легко, как вода, и Кирил постепенно переставал чувствовать тело, головокружение усилилось, парень уходил от реальности, лишь на задворках сознания теплились воспоминания о прошлой жизни. Шлем валяется рядом, счетчик радиации он легкомысленно отключен. Холодный алкоголь обжег горло и бутылка опустела, Кирил закурил и швырнул емкость в реку. Громкий всплеск спугнул лягушек с парапета, стыки которого поросли высокой травой. Ноги совершенно не держали, хроникёр шатаясь плелся по залитой лунным светом улице…
Кажется, он встречался еще с какими-то мутантами, хроникёр плохо помнил, остаток ночи бродил по городу словно лунатик, обследовал магазины на предмет выпивки… Но утро отложилось в памяти крепко, - небо снова покрылось хмурыми тучами, моросил косой холодный дождь а улицы затянул туман. Повсюду сырость, промозглость, парень лежал в каком-то странном маленьком помещении, - голые цементные стены, пол покрытый пылью и каменным крошевом, впереди дверь и небольшое окошко под потолком. Голова раскалывалась, все тело ломило от холода и усталости, ноги гудели и жутко хотелось есть.
Кирил содрогнулся и крепче обхватил сам себя за плечи, стараясь не дрожать сильно. Он понимал, что ночное безумие не пройдет бесследно, страшно подумать какую дозу радиации схлопотал… Но если так, почему он не корчится в рвотных спазмах изрыгая желчь? Должна воспалится щитовидная железа, кожа покрыться ожогами и язвами... Кирил был в том состоянии, в котором опасность воспринимается отдаленно и с долей раздражительности, но не страха. А то что нет вторичных признаков лучевого поражения, ни о чем не говорит. Нужно выбираться к людям, к периметру, а пока бессмысленно ломать голову и зарабатывать психосоматическую реакцию…
Но поздно, головная боль усилилась, засаднило в горле, Кирил из последних сил прогнал внушенные симптомы и встал на ноги. Прежде чем отправится дальше, размял хрустящую упаковку лапши быстрого приготовления, - нашел в кухне одной из квартир. Затем подумав, добавил приправы из пакетика и съел. Но вскоре пожалел, - сильно захотелось пить.
На улице повсюду густой туман, высокая влажность, безветренно и промозгло. Спустя минуту, Кирил вышел к длинному зданию чей фасад украшали множество стекол, чуть выше висела двухцветная надпись «Автовокзал». Влево тянулась почти свободная и не захламленная дорога, за ней виднелись салоны красоты и операторов мобильной связи, киоски и игровой клуб, - разукрашенная под звездное небо с разбросанными картами постройка. У здания вокзала стоял огромный, на удивление хорошо сохранившийся двухэтажный белый автобус. На пересечении улиц справа, в угловой части жилого дома виднелась вывеска продуктового магазина, и Кирил шатаясь последовал к ней.
Дверь из прочного затемненного стекла приоткрыта, на внутренней стороне висела круглая картонка с указанием толкать дверь от себя и маркой известных сигарет.
Внутри было темно, вялый утренний свет плохо проникал сквозь пыльные стекла, морозильные камеры и прилавки в небольшом помещении расставлены буквой «П», электронные весы лежали на полу, сверху едва держась в креплениях свисала часть подвесного потолка и лампа. Кирил едва не заорал в полный голос, но крик застрял в горел а по телу прошла волна сковывающего страха и шока, - буквально в нескольких метрах, у витрины, с оттяжкой словно созданный компьютерной графикой двигался человек. Он с какой-то звериной ловкой торопливостью и злостью перебирал стеклянные банки с овощами и отбрасывал в сторону.
В выцветших, штопаных камуфляжных штанах с едва различимым рисунком, высоких сапогах, за спиной бесформенный матерчатый рюкзак поверх длиннополой куртки неопределенного цвета широкий ремень с ножом, на плече древний АК-47.
Банки со звонким, сочным звуком разбивались и по полу расползалась черное зловонное пятно.
Кирил стоял боясь пошевелится, но незнакомец словно что-то почувствовал и резко обернулся. Голова его облачена в серый противогаз, гофрированный хобот тянется к закрепленному на поясе фильтру, серые, бездумные глаза с тупым, угрюмым выражением осмотрели Кирила. А в следующий миг, прикладом автомата ударил по голове. Шлем выдержал и амортизировал удар, в затылке вспыхнула боль и оглушенный хроникёр повалился на пол.
Дальнейшее он помнил плохо - очнулся от того, что его тащили под руки. Ноги безвольно волоклись по асфальту, вверху мелькало серое непроглядное небо, многострадальная голова гудела как колокол. Он попытался вырваться, но костюм сковывал движения а каждое усилие сопровождалось вспышками боли.
- Вы кто… Что за хрень мать вашу! – голос прозвучал слабо и неуверенно. По бокам Кирил видел уже привычный пейзаж мертвой Москвы, тащили его вниз по улице от автовокзала. Внезапно голова запрокинулась, ноги запрыгали по ступеням и, извернувшись хроникёр увидел черный зев тоннеля ведущего под землю - мраморный парапет, стены облицованные белой плиткой, блестящие перила из нержавейки. У надписи выше не хватало символов, но Кирил успел прочесть : Метропол…и…н имени В.И. .. ина. Станция …. ая.
Конвоиры все так же ничего не говоря, рывком перевернули и заломили руки, парень понял, что придется идти пешком. Спускаться неизвестно зачем в подземку не хотелось, но один из пленителей словно что-то почувствовал и приставил к голове Кирила пистолет.
В темном тоннеле лежали перевернутые пустые торговые лотки, автоматы для приема платежей, мусор. Чуть дальше изгибался под прямым углом и путь преграждали стеклянные двери, - пружины давно сняты и створки легко подались.
В следующем зале было темно, но тот кто держал на прицеле Кирила убрал пистолет и щелкнул чем-то у стены. Под потолком с гудением и треском загорелось несколько ламп дневного света. Справа у стены окошки касс и урны, по диагонали помещение пересекали серые стойки турникетов, за ними вниз вели два экскалатора.
Кирилу снова заломили руки, и быстро, почти бегом повели к ступеням. На стенах висели плакаты с белозубыми счастливыми девушками, призывами беречь вагоны, и рекламой компьютерной техники. На длинных перегородках вертикально стояли ртутные лампы, - половина из них разбита.
- Вниз, быстро! – приказал тот, с которым состоялось первое «знакомство» хроникёра. Кирила поразил голос, - злой и истерический но одновременно равнодушный к происходящему, как у человека знающего все наперед. За круглыми стеклами противогаза те же серые, уставшие глаза. Эти двое явно чего-то боялись, и парень не решился спорить, - вспомнил Земского и автомат, который сержант просто не успел пустить в действие. И лишь сейчас, под землей, в относительной безопасности по настоящему стало страшно за ночное безумство.
Конвоиры не сбавили шаг даже на ребристых скользких ступенях. Из-за крутого спуска и тесноты, Кирила отпустили, но сзади в шлем то и дело упирался ствол автомата.
- Да кто вы такие? – не выдержал Кирил, перебирая ногами. Топот троих людей гулко раздавался по тоннелю.
- Рот закрой!
Что было впереди, хроникёр не видел, так как скудный свет ламп у касс сюда почти не проникал. Стало до паники страшно, но второй, одетый в такое же рванье и противогаз что и первый, на мгновение замер, запустил руку в отверстие в фанерном покрытии переборки экскаватора и в самом низу зажглись две лампы. Кирил увидел конец экскаватора метров через двадцать, пустую будку дежурного, под потолком несколько старых камер слежения и громадные, гофрированные гермоворота – такие были на некоторых станциях и в Новосибирском метро. Кирилу стало страшно, страшно от догадки… Оборванец с автоматом постучал по металлу прикладом, - эхо вторило глухим звукам, - затем помахал камере рукой, и спустя минуту раздался тугой, нарастающий гул, свет ламп померк и серая, монолитная створка со скошенными верхними углами стала медленно опускаться…

Добавлено (08.08.2010, 12:50)
---------------------------------------------
С Кирилом остались два бойца, один кивком указал направление. Парень растерялся, - готовился к спорам, мысленно проговаривал слова придавая им убедительность, и после, как он считал интригующего начала, никто не стал его слушать.
Хроникёр машинально зашагал по гранитному полу, сзади шествовали конвоиры. Со всех сторон за процессией с интересом наблюдали люди, - дикими они не выглядели, наоборот – чувствовалось, что здесь поддерживали порядок и следили за гигиеной, по крайней мере, Кирил не заметил ни одного чумазого лица. Парень ощущал себя неуютно под пристальными взглядами, но стоило вспомнить, какую благую весть он несёт несчастным выжившим, раздражение и страх пропадали.
- Послушайте! – крикнул он вдогонку «фюреру». – Вы не понимаете…
Охранник зло толкнул в спину, и парень чуть не упал, - в душе зрело разочарование из-за неправильности происходящего.
На широкой гранитной лестнице в конце станции ему приказали остановиться у неприметной деревянной двери в стене. Рядом одиноко лежали раскуроченные автоматы для продажи газет и приема платежей. Лидер фашистов проследовал дальше, на мгновение смерив парня пристальным взглядом, и Кирил понял – равнодушие это игра, маска, способ заставить разговорится. Хроникёр улыбнулся в ответ.
Помещение бывшего милицейского участка изменилось мало, - стены окрашенные серой масляной краской, цементный пол, тусклая лампочка на голом проводе. У стены стол с вытертым лаком и стул. Примерно четверть комнаты отсекала металлическая решетка, - «камера» задержанных, за ней на желтой деревянной лавке сидел Игорь.
- Кирюха! – он вскочил и прижался к прутьям. Выглядел друг неважно, - под глазом красовался синяк, нос опух, губа разбита, цепочки, значки и бляхи пропали с камуфляжной футболки.
- На место сядь! – рявкнул конвоир.
Игорь не спорил и отошел к стене.
- А ты раздевайся!
Кирил довольно долго провозился скидывая костюм, но зато, освободившись почувствовал необычайную легкость и свободу движений. Это заметила и охрана, - когда парень обернулся, один из бойцов держал его под прицелом.
- Руки!
Второй грубо, но умело обыскал его, отняв бензиновую зажигалку, сигареты и бумажник. Полупустая пачка произвела на них сильное впечатление, хотя они старались не показать радости. Лязгнул замок решетки, и охрана удалилась, предупредив, что будет находиться за дверью.
Друзья обнялись. Затем каждый поведал свою историю о том, как он здесь оказался.
- Понял кто это?
- Догадался, - кивнул Игорь. – Только не верится, будто сплю. Бред!
- Аналогично… Столько нам твердили – выживших нет и быть не может! Бункеры и метро несколько раз проверялись! Может, ошиблись? И невозможно ведь исследовать каждую станцию.
- И из всех выжила одна? Не верю.
- Странно другое. Заметил, что все корчат из себя нацистов? Поддаваться идеологии люди станут лишь в случае, если вопросы добычи еды и выживания пусть не исчезнут, но перейдут на второстепенный план. А это невозможно силами нескольких сотен человек. Ты объяснял им что-нибудь?
- Не успел. Пытался сначала, но вот результат, - он показал на разбитое лицо. – А этот Гитлер сказал - потом побеседует. Но автомат сержанта у них, а на нем клеймо с годом выпуска.
- Ну, давай, иди, договорись со своими, хоть какая-то польза будет от твоего патриотизма - пошутил хроникёр.
- Иди ты знаешь куда?
- Мы уже там…
Какое-то время друзья молчали, каждый сам анализировал чувства в душе.
- Слушай, - Кирил решил выяснить не дававший покоя вопрос. – Почему ты убежал?
- Да испугался я, - нехотя признался Игорь. – И про автомат забыл.
- Что делать будем?
- Ждать. Потом попытаемся все объяснить.
В камере было зябко, старый голод постепенно перерастал в нудную тошноту, пить хотелось еще больше. Внезапно снаружи раздалась возня, какой-то шум и крики. Больше всего раздражало бессилие, и Кирил постепенно закипал, сказывались неизвестность и нервное напряжение последних дней.
Дверь распахнулась, в помещение сопровождаемый пинками ввалился смуглый пожилой мужчина в светлой рубахе и черный джинсах. Конвоир открыл решетку и впихнул его внутрь.
- Долго нам ждать? – не выдержал Кирил.
- Сколько нужно, столько и просидите.
- Воды дайте!
Конвоир скрылся, не ответив.
Новому соседу на вид было лет пятьдесят, - с короткими седеющими волосами, длинной вьющейся бородой и горбатым носом. Лицо в кровоподтеках и ссадинах, один глаз почти не открывается.
- За что тебя? – поинтересовался хроникёр.
- Непонятно что ли? – обреченно ответил узник с сильным акцентом, и парень заметил, что у него не хватает передних зубов.
Только тут до Кирила дошла серьезность вещей, до сих пор он относился к выжившим с их заботами и проблемами снисходительно, не воспринимая всерьез, словно смотрел фильм, чей исход заранее предугадал. Но для них мир ограничивается несколькими станциями, идеи фашизма не способ обрести хоть какую-то цель существования, а смысл жизни, - иначе никто не стал бы со звериной жестокостью избивать несчастного кавказца. Кирил припоминал удивленные бледные болезненные лица, обреченные потухшие взоры, - больше они не казались несчастными…
Очевидно, подобное почувствовал и Игорь, - он недвусмысленно посмотрел на друга и шокировано покачал головой.

… Гром редко о чем-то жалел, но сейчас пролистывая фотографии на цифровом дисплее портативной камеры, едва не сошел с ума. Неужели все эти годы где-то шла жизнь? И потрачены зря молодость, здоровье? Разум отказывался верить в действительность, но дикое отчаяние и обида захлестнули душу и из глаз брызнули слезы. Лидер фашистов сидел на койке, закусив кулак и раскачивался, роняя слюну.
Перед глазами проносились все самые значимые события и достижения последних лет, - какими они смешными казались по сравнению с тем, что происходило в привычном мире. Но здесь он надежда и опора людей, а кто он за черной грядой зловещих антенн? Снова стать врачом? Гром попытался вспомнить предыдущую жизнь - получалось плохо.
Все изменилось, - существование под толщей земли предстало в новом свете, - глупое, бессмысленное и медлительное. Неужели они в самом деле надеялись восстановиться и выйти на поверхность? Как наивно… Гром представил соотношения людей и зарычал от стыда и злости.
Какое-то время он лежал, уткнувшись лицом в жесткое одеяло, не в силах пошевелится. Странно, но ни капли радости не было, наоборот – представлялись тоскливые картины самодовольного сытого мира и его отвращение к ним, пропитанным радиацией и тоннельным запахом… Гром пересилил себя, встал и подошел к умывальнику, холодная вода слегка отрезвила. Не время раскисать и плакать, на него мысленно взирают сотни людей, а слезы и слабость не лучшие качества лидера.
... - Время шло, ничего не менялось, и Кирил решил разговорить кавказца, начал издалека.
- Друг, а ты откуда?
- С Новослободской. А что? – целый глаз равнодушно осмотрел друзей.
- Просто… А родился-то где?
- В Измайловской.
С каждой секундой Кирил холодел все больше и больше - словно потерявший память, рывками вспоминая прошлое.
- Много людей в Новослободской осталось?
- Почему «осталось? Ганза фашинам не по зубам.
Парень чувствовал, как соприкасается с действительностью подземного мира, - очень многое оставалось неясным, но неизвестность обладала какой-то чарующей силой… Но вместе с тем, Кирил понимал неправильность происходящего, - глупые распри из-за разных убеждений вроде цвета кожи, и вражду с другими станциями. И все это нужно остановить, хотя бы попытаться.
Послышались шаги, дверь отворилась, и в помещение вошел Гром, в руках он держал автомат Земского и фовикодер.
- Чурку на работы, жрать пока не давать, - приказал он, и охранники выволокли несчастного узника. У Кирила отлегло от сердца, главное - кавказец будет жить.
- Я – Гром, или Герр фюрер, - представился лидер фашистов, и сел за стол, положив руки на автомат.
Он смотрел на двух молодых здоровых парней, в невероятно новой и чистой одежде, с загорелыми лицами без шрамов, следов авитаминоза и невольно впадал в прострацию. Этого не может быть, люди подобные им погибли несколько десятков лет назад… Или это он сошел с ума?..
- Я видел фотографии и готов выслушать вас.
- Может, для начала откроете решетку?
Гром отрицательно покачал головой.
- Люди не поймут этого, а правду пока доносить не стоит.
Кирил начал рассказывать, - не спеша, как и задумывал, не вдаваясь особо в подробности, заостряя внимания на самом важном.
Герр фюрер не перебивал и изредка косился на дверь.
- Почему в той стороне, где по-вашему периметр, радиация еще сильнее?
- Это «ежи», - подал голос Игорь. – Клубки изотопов, которые заставляет собираться вместе излучение «Радуги».
- Как вы объясните, что за все годы, мы не приняли ни одной радиопередачи? А экспедиции пытавшиеся выйти за западные границы Москвы не возвращались? – зло спросил Гром.
- Слушайте, - повысил голос Кирил. – Вам не надоело?
- Что именно? – растерялся Герр фюрер.
- Да все! Может, хватит нас допрашивать? Вместо бессмысленной вражды, нужно объединяться с другими станциями, чтобы в последние дни не натворить глупостей! А не убеждать самого себя, что убив человека с другим разрезом глаз, вы сделали кому-то лучше! Вы…
Кирил не мог остановиться, раздражение последних часов выплеснулась наружу, хоть он понимал, что это чревато.
- Закрой пасть, щенок! – брызгая слюной, заорал Гром. Лицо его покраснело и исказилось, широко распахнутые глаза засветились безумием. – Такой же черный урод, увешанный золотыми цепями и в окружении охраны, не дал открыть гермоворота, когда за ними была моя семья! Уже после ракетного удара! А когда я прошел через другую станцию, их нигде не было!
Друзьям показалось - еще секунда, и Герр фюрер схватится за оружие. Кирил не нашел смелости возразить, а Игорь предупредительно ткнул его кулаком в бедро.
Дверь распахнулась, и на пороге показался перепуганный охранник.
- Пошел на хрен! – заорал лидер фашистов и швырнул в него беретом.
Повисла накаленная до предела тишина, Кирил с Игорем боялись пошевельнуться, Гром тяжело дышал, уставившись в пол, лицо все еще хранило следы ярости и злости. Спустя минуту, подхватил вещи и вышел.
- Жить надоело?
- Откуда я знал, что он ненормальный?
- Семью вот так потеряешь, станешь ненормальным.
- А ты я вижу, оправдываешь его? - прищурился Кирил.
- Просто пониманию, а не оправдываю. Что ему оставалось делать?
- Жаль, - хроникёр как будто не слышал друга. – Я думал, увидишь, что такое настоящий фашизм, и вся дурь пройдет.
- Схватился бы он за автомат, вот и вся поездка…
Институт и учеба вспоминались как что-то из другой, нереальной жизни, хотя прошло всего несколько дней.
- Подумай сам, - Кирил встал и прислонился спиной к стене. – Он знает, что за эту игру в высшую расу по голове не погладят ни при какой власти. Нет смысла нас отпускать, проще пристрелить.
- Обнадежил, - усмехнулся Игорь. – Тогда…
Друг не успел договорить, - вошел охранник, распахнул решетку и приказал выходить. Но Кирил все понял, - в случае реальной угрозы, пытаться захватить оружие и пробиваться в тоннели.
По телу прошла волна адреналина, дыхание участилось, и хроникёр приготовился к драке. Но едва они вышли из камеры и спустились по лестнице, то увидели, что главный зал станции заполнен плотной серой массой людей. На ступенях стоял Герр фюрер.
Кирила и Игоря подвели ближе, сотни глаз уставились на парней.
- Разносчиками красной чумы, - неожиданно сильным голосом начал вещать Гром. – Были подосланы двое провокаторов. Но мы докажем, что четвертый рейх справедливое общество с высокой моралью и не нарушит перемирия, - пусть возвращаются к своим комиссарам, прославляющим загнивающий культ!
Оратором он был превосходным, - делал паузы в нужных местах, в меру жестикулировал и не запинался.
- А теперь, возвращайтесь на рабочие места! Покажем что у нас нет лоботрясов и философов, напрасно жрущих и объедающих других!!!
Послышались одобрительные выкрики, жители станции влюблено взирали на лидера внимая каждому слову. Кирил чувствовал себя так, будто переместился в прошлое на фашистскую демонстрацию, и не понимал, что сделал этот человек, заслужив такое тупое преклонение толпы.
Люди постепенно разошлись. Гром снова стал совершенно спокоен, на обоих смотрел в равной степени равнодушно, словно не он десять минут назад заходился в ярости вспоминая прошлое. Приказав охране отойти в сторону, приблизился к ничего не понимающим друзьям.
- Вещи и автомат сейчас принесут.
- Что это значит?
- Нужно как-то объяснить почему отпускаю вас. Приходится считаться с общественным мнением. Поэтому открыть гермоворота, возможности нет.
- Я не об этом!
Гром грустно улыбнулся.
- Я не выживу в вашем мире, не смогу скрываться без документов и снова прятаться. Хочу покоя, пусть и в тюремной камере, если решат, что заслуживаю…
Кирила покоробили последние слова, но он сдержался и ничего не сказал.
- … От вас прошу содействия. Через несколько километров, будет безопасная пустая станция, там к вам присоединятся мои люди, вместе доберетесь к периметру.
Принесли автомат сержанта и свернутые противорадиационные костюмы. Кирил был полностью уверен, что их отпустят, а не всадят пулю в затылок на прощание, но доводы Герр фюрера показались странными и размытыми.
- Но…
- Все! – с нажимом, стараясь сохранить спокойствие, ответил Гром. Кирил посмотрел в его жесткие глаза и понял, - ничего другого, кроме как войти в темный зев тоннеля не остается… Чувствуя себя жестко обманутым, он обменялся взглядами с Игорем и первый зашагал по хлипкому деревянному настилу ведущему к рельсам…

Добавлено (08.08.2010, 12:50)
---------------------------------------------
От бетонных стен несло могильным холодом, пахло старым креозотом, ржавчиной и болотом, под ногами иногда хлюпали лужицы грунтовых вод, порывами налетал сквозняк, - душный, пропитанный гнилью и дымом. Идти по шпалам становилось невыносимо, жутко хотелось есть и пить.
Кирил оглянулся, - ртутных ламп с укрепленного поста не видно, тоннель вел прямо и не изгибался, - сколько же они прошли? Хроникёр не подозревал, что может существовать такая непроницаемая тьма. Огромная толща земли казалось, физически сдавливала со всех сторон. Иногда, чтобы развлечься, он представлял под какими местами мертвой Москвы они проходят. Временами, откуда-то сверху падал свет, такой тусклый и слабый, что различить его мог только человек долгое время находящийся в темноте. Глухие звуки шагов чередовались с негромким стуком и проклятиями, - кто-то из парней спотыкался.
- Ты веришь этому фрицу?
- Не знаю, - ответил Кирил. – Но тогда зачем он нас отпустил?
- Может, в самом деле, хочет заручиться поддержкой за периметром?
- Найдутся те, кто расскажет правду. Факт фашизма не скрыть. А он прав, - почему они не приняли ни одного радиосообщения? Для этого не обязательна мощная станция, сойдет и карманный приемник…
Кирил обернулся в сторону друга, - даже в паре метров ничего не разобрать, темнота казалась осязаемой, вентиляционные отдушины встречались реже, и казалось, плаванию в непроглядной черноте не будет конца.
- Стой, - сказал Игорь. – Перекур.
Хроникёр присел на ржавый рельс и достал зажигалку. Крошечный огонек высветил влажные стены тоннеля, однообразные ряды шпал и связки электрических кабелей.
В пачке осталось четыре сигареты, очевидно, постаралась охрана.
- На станции выйдем наружу и поищем еды, иначе не дойдем к периметру.
Кирил в неровном дрожащем свете осмотрел дозиметр Земского. Разобравшись с делениями, включил прибор и послышался не громкий треск.
- 83 микрорентгена. Ерунда по сравнению с тем, что получили раньше.
- Посмотри, - мне кажется или там что-то есть?
Кирил захлопнул крышку, все снова погрузилось во мрак. Убрал от лица сигарету, чтобы не отвлекал красноватый огонек и напряг глаза. Впереди пульсировало едва заметное свечение. Прошло несколько минут, оно усилилось.
- На костер похоже, - неуверенно предложил парень.
- Гром сказал, станция необитаема…
- Вот и доказательство его лживости.
- Ладно, - Игорь затушил окурок и положил обратно в пачку. Затем аккуратно передернул затвор автомата. – Пойдем, хоть узнаем где мы. И воды раздобудем.
… - Ну, где ты ходишь? – нетерпеливо спросил Леший.
- В следующий раз сам пойдешь, - ответил Свет и поставил на ящик три армейских котелка. В них плескалось дымящееся варево из кусочков макарон и мелко нарубленных сушеных овощей.
- Костя! Проснись! – он потормошил уснувшего парня. Тот испугано открыл глаза и что-то пробормотал.
Свет подбросил в костер дров и принялся хлебать суп.
- Ух! Изотопы аж хрустят на зубах!
- Тихо! – Леший, не переставая жевать, уставился в черноту тоннеля. На мгновение, двигающаяся вверх-вниз, словно поршень борода замерла. – Показалось…
Но продолжить трапезу они не успели, - со стороны станции фашистов раздался спокойный голос:
- Эй! Пустите воды напиться?
Постовые шокировано переглянулись и схватились за оружие. На границе темноты показались две фигуры, Костя хотел накинуть на аккумулятор клемму, но Свет жестом остановил его.
Кирил с Игорем замерли, показывая прозрачность намерений. Какое-то время ничего не происходило.
- Кто такие? – раздался густой бас.
- Люди… - не совсем уверено ответил хроникёр. – Не видишь что ли?
- А какого хрена, вы люди от фашинов топаете?
- Вообще-то сейчас перемирие, – Игорь вовремя вспомнил выступление Грома.
- Сколько вас?
- Двое.
- Проходите.
Друзья тронулись с места. Кирил постепенно рассматривал постовых, - невысокий пожилой мужчина с густой бородой, квадратным лицом, одет в сапоги, прожженный ватник и шапку-ушанку, в руках двустволка. Другому на вид лет двадцать пять, со светлыми волосами, чуть вздернутым носом и щетиной на сером лице. Третий и самый младший создавал впечатление больного, - широко распахнутые синие глаза, в уголках губ лихорадка. Дышал он тяжело и со свистом, спина сгорблена, а кожа так бледна, что хроникёр на почувствовал стыд за свое здоровье и силу.
Путники поравнялись и часовыми, старик со странным выражением покосился на автомат, но ничего не сказал.
- Имейте в виду, - будете беспределить, перемирие вам не поможет!
Кирила заинтересовало лицо светловолосого парня, но чем именно – сказать не мог. Лишь когда они с Игорем миновали пост и направились к станции, хроникёр понял почему. Он словно посмотрел в зеркало и увидел себя лет через пять подземной жизни – болезненного и бледного. Парень обернулся и поймал сразу три настороженных недоверчивых взгляда часовых.
- Полдень, - Игорь посмотрел на часы. - Хороший намек преподнес Герр фюрер, - раз станция обитаема, значит, и ждать никого не стоит, Гитлер недоделанный… Почему все-таки нас отпустил?
- Без разницы, - устало покачал головой Кирил. – Главное в телах наших прежнее содержание железа.
Друзья рассмеялись, впереди забрезжил слабый, рассеянный свет. Лишь подойдя к перрону, они ужаснулись тому, как выглядит станция. Красноватое свечение аварийных ламп струилось с закопченного потолка, стены покрывала лепнина в слое жирной гари, на грязном полу с краю платформ ворохи тряпья служащего постелями, в самом центре стояла вылинявшая туристическая палатка и между некоторыми гранеными колонами под углом к полу была натянута плотная материя. В конце зала виднелась серая обшивка гермоворота, а в противоположной стороне лестница, ведущая на другой путь, - на площадке громоздилось какое-то дощатое сооружение, рядом стоял красный газовый баллон. Повсюду мусор, нечистоты, отвратительные коктейли из запахов дыма, готовящейся пищи и отходов.
Стало ясно, почему Гром вел себя так напыщенно, - «его» чистая, хорошо оборудованная стация шла ни в какое сравнение с этой…
Странно, но Кирил почти не удивился, - увиденное куда больше соответствовало обиталищу выживших в ядерной войне.
Сбоку в тоннеле должен быть туалет, туда и отправились друзья в поисках воды, - пить хотелось неимоверно, казалось, язык превратился в наждачную бумагу.
Из неприметной серой дверцы, на ходу поправляя штаны, вышел пожилой худой человек, и шарахнулся от парней. В темном помещении пригодной для питья воды друзья не нашли, лишь в углу стояла наполовину пустая ржавая бочка.
- Газовый баллон не зря там стоит, - заключил Кирил. – Может, и поесть раздобудем.
- Сомневаюсь… Платить чем?
Хроникёр задумался, - в самом деле, никто не станет делиться пищей с незнакомцами, тем более их считают фашистами.
- Вот сейчас и узнаем.
Жители станции по-разному косились на друзей, - одни завистливо, не сводя глаз с автомата и добротной одежды, другие со скрытой злобой и неудовольствием, но никто ничего не говорил, лишь худые дети прижимались к стенам и выглядывали из-за колон.
В этом было что-то звериное, унизительное, - хаотично плодить детей, зная какое будущее их ждет, словно восстановление цивилизации зависит лишь от количества выживших, Кирил невольно сутулился стесняясь роста и здоровья.
На площадке лестницы что-то вроде общественной кухни – плита с отбитой эмалью, баллон и стойка из грубых, потемневших досок. Едва друзья замерли в нерешительности, откуда-то появился невысокий человек средних лет. Одет, как и все выжившие - в заношенную латаную одежду, на голове копна блеклых волос, лицо в мелких точках неизвестной болезни.
- Нам бы поесть… - неуверенно попросил Игорь.
- Никто едой с вами делиться не будет, валите к Ганзе или фашинам!
Друзья в расстроенных чувствах поплелись на перрон.
- Эй! А патроны есть?
- Ну, есть, а что? – раздражено бросил Кирил.
- Ладно, сейчас что-нибудь поищу… Ждите.
- Испугался, что всех перестреляем? – нервно хохотнул Игорь, когда они сели на высокие деревянные ящики у стойки.
- Кажется валюта здесь такая. Ты куда?
Он положил на стул сверток с противорадиационным костюмом, автомат передал хроникёру и потребовал зажигалку.
- Сейчас вернусь.
Оставшись один, Кирил почувствовал себя очень неуютно, мимо иногда проходили обитатели станции и парень старался ничем не привлекать внимания, но в относительно чистой и новой одежде, получалось плохо.
- Меня Германом кличут, - перед парнем появились две миски с темным месивом и пластиковая бутылка воды. – А вы кто такие и куда идете?
- Туда, - Кирил указал за спину, в сторону тоннеля. – Сколько?
- А сколько дашь?
Хроникёр отстегнул рожок и отсчитал пять патронов. Увидев, как просветлело лицо Германа, поспешил попросить воды в дорогу. Тот, молча кивнул и ссыпал боеприпасы в карман.
По лестнице к стойке быстро шла девушка, в выцветших, почти белых джинсах и серой куртке забрызганной цементом. В отличие от остальных, она даже не посмотрела в сторону Кирила, лишь умоляюще что-то прошептала Герману и увлекла в сторону.
- Нет! Твои проблемы! – он грубо стряхнул руку девушки с предплечья и вернулся к стойке. – Отвали!
Кирил ковыряясь ложкой в подозрительной еде, украдкой наблюдал за сценой. Смысла не понимал, а спросить не решался – логично, если Герман не станет посвящать чужого человека в свои дела. Но неожиданно жительница станции прислонилась спиной к мраморной стене и плача, сползла на пол. Подтянула колени, ладошками закрыла лицо, но сквозь пальцы просачивались слезы, а плечи содрогались от едва сдерживаемых рыданий. Словно почувствовав чужой взгляд, она перестала всхлипывать и посмотрела на Кирила. Хроникёр невольно отвел глаза и глотнул воды. Девушка вытерла щеки грязным рукавом и медленно подошла к стойке.
- Нет! – не глядя отрезал Герман.
Из тоннеля перехода на другую линию послышалось ржание. Кирил присмотрелся и различил троих мужчин. В центре самый рослый, в серой форменной робе, высоких сапогах, на поясе матерчатый синтетический ремень. Лицо типичного уголовника с бегающим наглым взглядом, на лбу рваный шрам. Спутники его, приятной внешностью тоже не отличались, - с желтыми от самосадного табака зубами, сальными волосами, небритые. У одного на поясе нож, у второго в набедренной самодельно кобуре обрез. Типичное сборище швали – лидер и два прихлебателя. Девушка задрожала и обреченно всхлипнула, Кирил насторожился, но виду не подал.
- Ну что, платить будешь?
- Я отдам, просто сейчас не могу…. – испугано зачастила девушка.
- Конечно, будешь! – заржал здоровяк и сгреб ее в объятья. – И сейчас, и потом…
Кирила поразило лицо девушки, - такое отчаяние, страх и отвращение отразилось на нем, когда ее под руки повели вглубь станции. Хроникер сделал еще глоток теплой невкусной воды, чувствуя, как в душе зреет нехорошее чувство. Перед глазами четко, словно снимок стояло её лицо - простое и миловидное, без отталкивающих черт, обрамленное мягкими светлыми волосами…
- За что ее?
Герман хотел напомнить, что это не его дело, но удивленно замер. На миг показалось, что спокойного, с интеллигентным лицом парня подменили – неподвижные, безумные темные глаза смотрели не мигая, губы искривились, а ладонь лежала на рукояти автомата.
- Задолжала она, - ответил он, прогоняя наваждение. – Сороковник пятерки сорок пятой.
Кирил ничего не понял, но продолжал буравить Германа взглядом.
- У меня в долг просила, - усмехнулся тот. - Предложил, ну того… отказалась, - пусть теперь с Хробом одним местом рассчитывается, раз со мной не захотела…
У Кирила, как всегда перед дракой слегка закружилась голова, дыхание участилось, все вокруг приобрело визуальную резкость а душу заполнила ярость и злость.
Это не драка, - думал парень, - а битва на смерть, во мне не осталось жалости – меня они не пожалеют… Хроникёр представил будто окружающий мир нереален, как тело обосабливается от сознания, становится чужим, которое не стоит жалеть – даже если оно умрет физически, можно вернутся в свое...
Все это пронеслось в голове за считанные секунды.
- Сгоняй за водой. Быстро!
Хроникёр бросил патрон, Герман поймал и недовольно скривившись, скрылся в переходе.
Парень закинул автомат за спину, поднял лежащий у плиты вместе с другими инструментами стальной молоток для приготовления отбивных, и бесшумно ступая кроссовками по каменному полу, побежал к перрону…
…При виде большой палатки девушка забилась в истерике, но уголовники только крепче сжали руки и, лапали её отпуская тупые плоские шутки.
- Слышь, Хроб! Дашь нам ее попользовать?!
- С какой стати?
- А тут вспомнил, - она и мне должна! – заржал Люфт.
- Иди подр…
Люфт обернулся, периферическим зрением заметив какую-то тень, и левый глаз пронзило дикой болью, но он успел увидеть, как что-то сверкнуло и лицо товарища превратилось в месиво из плоти и костей.
…Кирил вытащил сложенные щепотью пальцы из уже пустой глазницы, и молниеносно ударил молотком по лицу второго. Хроб не успел ничего понять, как нога незнакомца врезалась в пах, - низ живота свело жуткой болью, а когда он согнулся, в челюсть влетел блестящий предмет, и боль окончательно лишила воли. Станция наполнилась криками и стонами, по полу быстро растекалась лужа крови, девушка испуганно прижималась к колонне, Люфт вопил нечеловеческим голосом прижимая ладонь к несуществующему глазу, но Кирил не останавливался, он словно демон носился двумя созданиями, которых не считал людьми. Перрон оглашался звуками ударов, хрустом костей и криками…
Сзади послышалась какая-то возня – он обернулся и увидел лежащего ничком на полу вооруженного доской человека, рядом сжимая поврежденный кулак, стоял Игорь.
Герман!
Хроникёр не слыша, что кричит друг, побежал к лестнице.
- Я вот, разогрел… - испугано лепетал тот, склонившись над плитой. Горячее варево тяжело пыхтело и источало смрад паленой свиной шерсти. Кирил обошел стойку и одобряюще улыбнувшись, ткнул Германа лицом в миску. Бармен закричал, задергался, пытаясь вывернуться, но парень навалился всем весом. Наконец миска слетела на пол и Герман обрел свободу - скулил и артритными пальцами обтирал красное обожженное лицо.
Кирил словно очнулся, - непонимающе посмотрел на испачканные чужой кровью руки, на три неподвижных тела в глубине станции и его замутило. Разумом он понимал, что поступил правильно, но от такой жестокости воротило, некстати проснулась жалость к воющему скоту льющего из бутылки на лицо холодную воду… Вместо гордости и праведной злости было отвращение и желание как можно скорее выйти наружу из темных вонючих сводов станций, вдохнуть радиоактивного, но свежего воздуха, увидеть небо и солнце…
Кирил вернулся на перрон и, чувствуя, что еще немного и сойдет с ума, закричал обращаясь к людям:
- Да очнитесь вы все! Хоть раз в жизни не делайте вид, что вас это не касается!
Но тщетно – кто-то делал вид что спал, дети испугано прятались, а мужчины потупив взгляд проходили мимо.
- Стоять! – заорал хроникёр, перевел автомат на одиночный режим стрельбы и выпалил в потолок. Громовой раскат больно ударил по барабанным перепонкам, уши словно набили ватой, а пуля отрикошетила с истошным визгом.
- Пока вы здесь гниете заживо, всего в сотне километров идет нормальная жизнь! Туда не добралась война, нет радиации и мутантов, ради своих детей – объединитесь и выйдите наружу!
Происходило что-то не понятное, - люди, отойдя от испуга, смотрели на парня со странным смешанным выражением. Глаза их разгорались нехорошим блеском, с лиц пропадала маска равнодушного смирения, лишь дети таращились непонимающе.
- Посмотрите! – Кирилл снял с пояса фовикодер и откинул крышку экрана. – Эта антенна опоясывает…
- Закрой пасть, придурок! Вали к своим святошам! – заорал какой-то бородатый человек и женщины вторили ему. По станции прокатилась волна ропота и приглушенных ругательств, и Кирил понял – их сдерживает лишь автомат.
- Вы не понимаете…
Но поздно – стоило какой-то сумасшедшей женщине с визгом попытаться расцарапать ему лицо, как со всех сторон набросилась серая безликая масса людей. Некоторые сжимали доски, ножи и обрезки труб, какой-то лысый человек со свежими шрамами на лице, попытался воспользоваться обрезом мертвого уголовника, но когда наклонился, Игорь ударил его ногой в висок.
- Бежим! - Заорал друг, и первый бросился к тоннелю.
Кирил дал очередь веером над головами выживших, - толпа с криками и визгом шарахнулась назад, и парень со всех ног понесся к черному зеву, несколько раз пришлось пускать в ход приклад. Неожиданно раздался глухой рокот, рельсы осветил яркий сноп света, и показалась установка на двух парах колес, на ней троица часовых. Дрезина! – с изумлением догадался хроникёр.
Кто-то сильными руками вцепился в автомат и Кирил увидел залитую кровью, оскаленную рожу лысого, парень ударил его лбом в переносицу и вырвал оружие, в голове раздался взрыв боли и слезы навернулись на глаза. Рядом не разбирая где кто, размахивал всеми конечностями Игорь.
- Прыгай! – заорал бородач на дрезине. Парни оторвались от наседающих и едва не потеряв равновесие, сиганули на грохочущий рельсовый транспорт.
В последний момент, Кирил увидел спасенную девушку с залитым слезами лицом и умоляющими глазами. Подал ей руку, - если бы не помощь Игоря, то хроникёр сверзился бы на рельсы вместе с ней. Дрезина въехала в тоннель, вслед полетели камни и мусор. Сухо кашлянул выстрел, засвистела картечь, и с головы изумленного Лешего сорвало ушанку, - перезаряжая на ходу обрез за ними бежал лысый человек, теперь уже роняя кровь из разбитого носа. Старик страшно выпучил глаза и выпалил по нему из двустволки, а дробь второго ствола послал в тёмную массу толпы.
Кирил ясно видел, как головы и верхние части тел окрашиваются красным и словно взрываются изнутри, двигатель дрезины заревел громче, платформа дернулась, резко набирая скорость, оставляя страшную станцию и алый, могильный свет аварийного освещения.

Добавлено (10.08.2010, 14:41)
---------------------------------------------
- Через семь минут! – раздался искаженный помехами голос из рации. – Мы укроемся в бункере ГО, конец связи!
Передатчик затих, но все продолжали молча смотреть на черный футляр с выдвижной антенной, Симонов в суеверном страхе положил его на стол.
- Сколько можно? Уже третья… - почти плача прошептала эскалаторная дежурная Сергеева.
- Радуйся что все три раза не по нам… - поворчал Демченко. Он зло снял форменный китель машиниста и бросил на стул.
- Радоваться что по другим? Это хочешь сказать? – вспылила Сергеева. – У меня трое внуков там…
- Тише! – Рявкнул Симонов. – У всех кто-то наверху остался!
Все в немом изумлении уставились на скромного молодого лейтенанта. Тот покраснел и, хмурясь, отвернулся.
- Смотрите! – Лешенко снял очки и, перебирая пальцами бородку, склонился над монитором. Монохромное выпуклое изображение бесстрастно фиксировало как по остановленному эскалатору с двумя похожими детьми лет восьми-девяти бежит женщина. Она словно что-то почувствовала и подняла голову к камерам, - темные волосы распущены, легкое платье местами измазано сажей, грудь тяжело вздымалась.
- Господи… - губы Сергеевой задрожали. – Нужно впустить ее, время еще есть!
Дверь распахнулась, и в помещение вошел усталый Подольский, - сумка похудела вдвое, лицо осунулось, а глаза лихорадочно блестели.
- Всё, таблетки раздал… Половина простой кальций, но эффект самовнушения никто не отменял… Катя!!!
Доктор рванулся к мониторам и жадно вперился взглядом. Лицо его исказила жуткая гримаса отчаяния и боли, глаза часто заморгали. Женщина достигла нижней площадки и видимо не веря в работоспособность камер, постучала по гермоворотам. Раздался глухой едва слышный гул.
- Катя… - повторил Подольский. – Это моя жена! – и выскочил из комнаты к серой изоляционной створке. Холодный равнодушный метал снова отозвался слабым стуком. Доктор что есть сил заколотил по обшивке: - Ты слышишь меня? Это Коля, я здесь!
Крик его громким эхом разнесся по каменным сводам, тишина стояла такая, что было слышно, как гудят ртутные лампы, доктор обернулся и увидел сотни человеческих испуганных глаз.
- У нас есть… - Лешенко мельком взглянул на часы. – Пять с половиной минут, - лейтенант, опускайте гермоворота!
- Я не могу, это запрещено!
- Мы успеем! Не оставлять же ее там! Она с детьми! – прокричала Сергеева.
Симонов растерянно осмотрелся и выбежал из служебного помещения в зал, с надеждой всматриваясь в тоннель. Но группа дозиметристов и начальник гражданской обороны еще не вернулись, значит, вся ответственность на нем. Гермоворота нельзя открывать несколько суток, а когда на подлете очередная ракета тем более, но оставить по ту сторону женщину с маленькими детьми - превыше сил.
- Открывайте! – скомандовал он Демченко.
- Катя! Потерпи! Мы сейчас вас впустим! – роняя слезы прокричал Подольский. Он не знал, услышала его жена или нет, но снова раздались три глухих стука.
- Э-э-э-э! Кого впустым? Зачэм? – послышался испуганный голос с сильным кавказским акцентом.
Подольский обернулся и увидел невысокого грузина, - в черном дорогом костюме, на запястье тонкие часы, зубы сверкали золотыми коронками, высокий лоб с большими залысинами, короткий «ежик» раскрашен вкраплениями седины. Но даже сейчас, губы искривлены в презрительном выражении, выпученные глаза нагло взирают на происходящее с привычным чувством вседозволенности.
- Там моя жена! – вызверился Подольский. – И я впущу ее!
- Ты что, нэ понымаэшь, баран? – кавказец сделал шаг вперед. – Нэльзя открывать ворота!
- Ты глухой? Там семья моя!
- Твоы проблэмы!
Симонов высунул голову из служебного помещения и растеряно взирал на спорящих. Снова раздался стук, на этот раз слабее. В голове доктора, словно что-то взорвалось, - волна ярости прошла по телу, осознание факта, что из-за трусости за собственную шкуру этого наглого человека могут погибнуть единственные родные люди, едва не свело с ума, - дикая ярость и негодование просили выхода…
Кавказец, кажется что-то еще кричал и размахивал руками, некрасиво кривя рот, - Подольский бросился к нему, желая одного – избить, раздавить и отстоять право на жизнь жены и детей. Но тот, словно что-то почувствовал, в последний момент отпрыгнул в толпу, - доктор только сейчас заметил двоих рослых смуглых парней в ветровках, - один из них легко пропустил Подольского мимо и ударил кулаком по уху. Он не устоял на ногах, и, падая сильно ударился головой о стену… Последнее что помнил прежде чем потерять сознание, это одобрительные возгласы из толпы и угрозы кавказца в адрес Симонова…
Голова раскалывалась от гудящей, пронзительной боли, не хватало воздуха, пахло пылью и потом, где-то в глубине сознания пульсировала мысль, - Подольский знал лишь одно - осознав ее, сойдет с ума. Доктор приоткрыл глаза и понял, что лежит в луже крови у стены, никто не помог, люди словно не замечали бесчувственное тело… Рядом кто-то присел.
- Как вы? – донесся испуганный голос Лешенко. – Простите, этот бандит не разрешал даже подходить к вам, а гермоворота так и не…
Подольский вспомнил все: слабый стук по ту сторону затвора, драку… Дикое, просто Вселенское отчаяние заполонило душу, разрывая на части сердце в необъятной муке… Доктор застонал, резко поднялся на ноги, едва не упав и шатаясь, направился в диспетчерскую.
В небольшой комнате, кроме Симонова, Сергеевой и машиниста сидел один из охранников кавказца, - теперь без куртки, открыто демонстрируя нательную кобуру с пистолетом. Мерцающий монитор отразил эскалатор и что-то еще… Подольский прищурился и различил жену с детьми, забившихся в угол. Доктор, не веря глазам, побежал к гермоворотам и замер, прижавшись лбом. Холодный металл остудил горящую жаром голову, - постепенно в душе не оставалось ничего кроме пустоты и отчаяния
- Жди меня, милая…. – прошептал он, и слезы непроизвольно закапали на каменный пол.
Из двери, опустив глаза, неслышно выскользнул лейтенант. Подольский заметил что из поясной кобуры выглядывала рукоятка пистолета… Это окончательно добило доктора, крошечный огонек в душе вспыхнул ярким, болезненным пламенем, сжигая эмоции и чувства… С залитой кровью головой, безумными глазами и скаженным лицом он зашагал к рельсам, люди расступались, отползали по полу уступая дорогу. Доктор спрыгнул на рельсы и побежал словно машина, не обращая внимания на пульсирующую боль в затылке...
… Время шло, группа дозиметристов не возвращалась, и Симонов нервничал все больше и больше. Он старался не думать о произошедшем - мысли о всеобщей трагедии, в которую никто до конца не верил, занимали все сознание, но в районе груди словно поселилась опухоль, - гнилая, зловонная и кровоточащая, не дающая морального покоя.
Часы показывали одиннадцать вечера, гореть оставили лишь лампы у диспетчерской и гермоворот, остальная часть станции погрузилась в полумрак. В запоздало открытый туалет скопилась очередь преимущественно из женщин и детей, Симонов аккуратно протолкнулся к тоннелю, спрыгнул на путь и зашагал в темноту. Сделав все дела и поправив ремень, закурил и развернулся в обратном направлении, но шорох и звук сзади заставил остановиться. Сперва страх мурашками пробежал по телу сковав волю, но при мысли, что это дозиметристы и командиры гражданской обороны, лейтенант расслабился и достал мобильный телефон.
- Кто здесь? – сорвавшимся голосом спросил он. Надежды не оправдались, - подсветка мобильного высветила жуткую картину, - в непроглядном мраке стоял человек в серой ветровке с капюшоном, лицо в потрескавшейся корке засохшей крови, словно принадлежащее манекену. Без какого либо выражения, оттенка мысли или замешательства, будто лишенная мышц кожа натянута поверх костей. Даже веки не дрогнули от яркого света, лишь сузились зрачки. Грудь перетягивал кожаный ремень, из-за спины высовывался пластиковый приклад. Подольский! Симонов и оцепенел от ужаса.
- Их не было там, - произнес он.
Что-то острое, причиняя невыносимую резкую боль вонзилось в живот милиционеру. Мобильный телефон упал на рельсы, подсветка погасла и лейтенант затих. Доктор достал из теплой кобуры оружие. «ПЯ» - пистолет Ярыгина, он же «Грач». Вместо патронов в магазине - остро пахнущие порохом гильзы. Но жалеть поздно, Подольский, нацепив кобуру, последовал дальше.
…Ингвар постелил пиджак на деревянную лавку в глухом закутке у края платформы, где начинался тоннель, и с горькой иронией вспомнил комфортабельную квартиру на Кутузовской. Охранник расположился чуть дальше на полу, второй в диспетчерской. Неужели все в прошлом? Нет, не может быть, это нереально! Будь боеголовки сильными, землетрясения не избежать, значит и метро завалило бы. Может это к лучшему, - если не зевать, можно крупно заработать на различном дефиците и временном отсутствии власти. Для начала торговля йодистыми добавками, активированным углем…
Подобные мысли приносили облегчение и отвлекали от страхов. Еще раз поразмыслив, стоит ли оставлять дорогие туфли на полу или передать охране, он махнул рукой и закрыл глаза. Усталость теплой волной разлилась по телу, унося сознание в мир снов, но что-то холодное легло на губы и нос, перекрывая дыхание. Ингвар встрепенулся не успев как следует испугаться и увидел равнодушное, словно парализованное лицо того истерика, что хотел опустить гермоворота.
- Я не нашел их, - глухим голосом сказал он, резко убрав руку. На миг кавказец увидел огромный чудовищный тесак - с кровотоком, зазубринами на тупой стороне, ограничителями и толстой гардой. В следующую секунду лезвие вонзилось в приоткрытый для вдоха рот, и завращалось по наклонной оси, кроша зубы, разрывая плоть и шинкуя язык…
Когда хрипы так и не успевшего закричать Ингвара стихи, когда перестал конвульсивно дергаться его охранник, Подольский вытер нож о пиджак кавказца и посмотрел на людей. Те замерли в ужасе, подавленные черной сковывающей аурой исходящей от страшного человека с мертвым лицом. Никому из свидетелей расправы не пришло в голову подать голос или отвести глаза, - наваждение сильнее…
Доктор забрал пистолет телохранителя, поудобнее перекинул «Сайгу» с наклейкой известного оружейного магазина, и скрылся в черноте тоннеля.
* * *
Сигарета из пачки пришельцев истлела до фильтра, Гром очнулся от воспоминаний, удивленно осмотрел окурок и положил на стол. Прошло меньше дня как он выставил их, но странная апатия и заторможенность не проходили, - подобное чувство человек испытывает после долгого эмоционального потрясения.
Комната его находилась в стене тоннеля соединяющего две станции, - арочный потолок, потухшие фонари в нишах, на стенах остатки плакатов и билбордов, которые в первые дни жгли вместо дров, чуть дальше путь изгибался вправо и виднелись застывшие ступени эскалатора, - вторая станция залегала еще глубже.
Часы показывали четыре утра, обитатели станции кроме часовых и пленного кавказца спали, освещение было отключено, - лишь на лестнице перехода горел лампа, да из окон вагонов просачивался тусклый свет. Гром присел на холодные ступени, закурил еще одну отобранную у охранников сигарету и снял берет. Больше всего он любил такие моменты, - в тишине и спокойствии взирать на станцию, вспоминать ее грязной, заброшенной, не пригодной для жилья… А еще можно поговорить с Ним, - бесцветным голосом появившимся в голове, когда Гром месяцами не видел людей, жил на пустых станциях и выбирался на поверхность мертвого мегаполиса.
- Зачем ты их отпустил? Не проще было убить? Они не из метро, никто не будет горевать…
- Я хочу на поверхность, - мысленно ответил Гром и воздел голову к невидному в темноте потолку. – Но боюсь…
- Чего?
- Всего. Они умные парни, вспомнят доброту, - когда доберутся к своим, засвидетельствуют в мою пользу. Если нет, - не велика потеря. Не представляешь как это страшно, не могу так сразу вернуться в нормальный мир…
- И долго будешь балансировать?..
- Не знаю, - Гром стряхнул пепел. – Я согласен и на тюрьму, но только с окном, - небо, закаты-рассветы…
Герр фюрер взглянул на часы, - половина пятого, пора объявлять подъем…
2
Тихо гудела ртутная лампа, пол станции пестрел палатками, спальными мешками и просто серыми матрасами, Леший с Огневым зачаровано смотрели фотографии, мелькающие на мониторе фовикодера, попутно слушая неспешную речь друзей.
Кирил даже не представлял, что они чувствовали, какие эмоции бушевали в их душах, - глаза Лешего увлажнились и старик, пригладив волосы, куда-то направился скорым шагом, Огнев аккуратно положил фовикодер и с отсутствующим видом уставился в столешницу. Начальник станции поднял глаза на друзей и смотрел с непередаваемой смесью надежды, недоверия и отчаяния, - у Кирила по спине пробежали холодные мурашки.
Вернулся старик, - раскрасневшееся лицо искажено злобой, борода и волосы всклокочены, губы предательски дрожат.
- Имя вашего президента?!
- Александр Фетис, - ответил Игорь. – Избран в марте тридцать второго года.
- Как выглядит? – не успокаивался Леший.
- Блондин с широкими губами, рост средний. К чему все это?
- Кто вы и чем занимались?
- Я студент Новосибирского государственного института, факультет хронологии. Это как журналистика, но я фиксирую все события, - пояснил парень, видя недоуменные лица жителей метро.
- Я программист, - вставил Игорь.
- Начинка компьютера? – резко потребовал Огнев.
- Десять ядер по четыре гигагерца, жесткий диск на один петабайт…
- Что продавалось в буфете института? – не дослушал его старик.
- У нас не было буфета, - терпеливо пояснил Кирил. – Занятия проходили в обычной средней школе, - главное здание восстанавливалось после пожара.
- На каких сайтах ты чаще всего сидишь?!
Чем больше друзья давали подробных, четких ответов, тем сильнее выходили из себя Леший с Огневым, словно жалели, что не могут уличить их во вранье.
- Послушайте, - догадался хроникёр. – Я могу сказать любое название, но у вас нет возможности проверить! Может, поговорим о действительно важных вещах?
- Двадцать лет, ни один приемник или рация не поймала ни чьей частоты, - как вы это объясните? – зло спросил Огнев.
- Мы не знаем! – вспылил хроникёр.
- Я знаю! Ваша задача раструбить всем, что за Москвой прежний мир, а как только станция опустеет, придут штурмовики!
Игорь хотел сказать что-нибудь язвительное по поводу ценности данного объекта, но Кирил красноречивым взглядом остановил друга.
Повсюду разочарование и тупое недоверие, прежние мысли о значимости светлой и радостной новости, что несут путники, казались смешными, хотелось лишь одного – выйти из душного сырого мрака.
- Просто откройте гермоворота, и мы уйдем, - устало проговорил хроникёр потухшим голосом. – Прямо сейчас...
- Конечно, куда нам таким тупым и грязным вас понять, - так, да? – зарычал Леший.
- Да пошел ты.
Кирил достал сигареты, и друзья закурили, Огнев со стариком начали невольно принюхиваться к дыму.
- Это тоже ничего не значит - их все еще можно отыскать в магазинах, - сказал начальник станции.
- Конечно, конечно, - закивал Игорь. – И автомат с камерой… Гермоворота откроете?
- Да, - спустя минуту ответил Огнев. – Но утром. Придется заводить генератор, людей перебудим.

- Что думаешь? – возбужденно спросил он Лешего, когда друзья отошли на середину зала и сели за обеденный стол.
- Слишком похоже на правду… - задумался старик. – Не верю, что они подосланы. Их поколение слов таких как «гигагерц» и «жесткий диск» не знает.
- И Ю-туб… Но если есть хоть мизерный шанс…
- Черт побери! – завелся Леший и принялся перебирать бороду. – Давай признаем, - он есть, и далеко не мизерный!
- А если это ловушка?
Старик презрительно посмотрел на начальника станции.
- Я думал, ты умнее…
- Много ты понимаешь! – Огнев вскочил из-за стола и нервно свернул самокрутку. – Знаешь, чего мне стоило наладить нормальную жизнь на станции?
- До войны, - начал Леший далеким, незнакомым голосом. – Я как-то шел к метро после лекции в МГУ, и увидел драку, - моего студента, нового в группе паренька били старшекурсники, а в кустах стоял его дружок и снимал на мобильный телефон. На вопрос, почему он не поможет товарищу, я получил гениальный ответ «Вдруг он справится сам?» «А если нет?» «Тогда незачем мне дружить со слабаком и чмошником…»
- А ты?
Воспоминания помнящих прежний мир, давно перестали причинять боль или отчаяние, но сейчас, когда появилась надежда вернутся в эти нереальные, сказочные грезы, в душе Огнева что-то шевельнулось.
- Попал в травмпункт с сильным ушибом кисти… А те ублюдки долго ходили с разбитыми рожами.
- В этой истории, - начальник станции бережно затушил окурок и высыпал табак в тубу для таблеток. – Не хватает телефона, засунутого тому трусу в одно место.
Он не смеялся или иронизировал, просто констатировал факт.
- Может так и было, - равнодушно пожал плечами Леший. – Это к тому, что ты похож на него.
- Что!?
- Не хочешь рисковать, предоставляя работу и действие другим, ожидая результат. Но мы двадцать лет осторожничаем, пора принять первое, действительно важное решение. Не сверкай глазами, я иду с ними. Надеюсь, одумаешься, и хотя бы поможешь патронами…

Снова ночь за окном, я пытаюсь уснуть
А душа все ревет, все завет меня в путь!
На луну не смотрю, просыпается зверь!
Я, - посланник сил зла, ты мне не верь!

В музыку вклинился новый, высокий женский голос и ритм ускорился:

Снова взойдет луна на небе, на время станешь
Повелитель всех падших душ на этом свете!
Смерти вечной, ты воитель
Оборотень вечно жить обречен,
Ночью не спишь тьмой на веки побежден
И снова мужской бас:

Я изгой я пленник ночи, днем один из вас
А ночью, жажда зла зовет меня
Вижу черный силуэт разобьет на восходе дня!
О-о-бо-о-ро-те-е-ень!!!

Лера в ужасе зажала уши, Костя побледнел и широко распахнул глаза, стараясь уловить смысл слов, Свет скривился и отбежал на несколько метров.
Музыка спала до едва слышных тонов, Игорь виновато улыбнулся.
- Извините, я не подумал…
- Да уж пора начать! – язвительно сказал Леший. – А Высоцкий есть? – глаза его загорелись надеждой.
- Сейчас гляну.
Послышался стук перебираемых дисков.
Кирил тем временем достал герметик и присел у радиатора, осматривая повреждения.
- Барда нет…
Он повертел в руках поцарапанный диск и вставил в проигрыватель.

Для тебя сияют звезды,
Для тебя грохочут грозы,
Зона жизнь, мечта и песня,
Лишь она мечта твоя,
Для тебя здесь все что нужно,
Здесь тебе ничто не чуждо,
Это сбывшаяся сказка
Сказка только для тебя…

- Это что? – шепотом спросила Лера, очарованная неземной красотой тонкого голоса певицы. Остальные, никогда не слышавшие ничего кроме бряцанья расстроенных гитар, жадно ловили звук, - нематериальные слова наполняли душу различными чувствами, будили в воображении картины…
- Саундтрек… Музыка из известного фантастического фильма, - улыбнулся Кирил, разминая в ладони вязкую маску.
Эти слова мало что сказали девушке.
- Ничего, - Леший положил руки на плечи Косте и Свету. – Выберемся, покажу вам кинотеатр, зоопарк…
Последний покраснел и, хмурясь, отошел в сторону.
Пение стихло, доносился тихий треск, шипение и завывание помех.
- Странно, - Игорь переключил приемник в другой диапазон. – Ни одной радиостанции…
- Нужна вода, - хроникёр не церемонясь вытер руки о штаны. На глубокую вмятину с трещиной на радиаторе покрывал слой герметика.
Свет, Леший и Костя отправились на поиски лужи.
Кирил внимательно осмотрел фасад гостиницы. Здание вызывало подозрение, как и парк, из памяти не шла встреча с жутким мутантом.
Вскоре путники вернулись с тремя зелеными пластиковыми бутылками полными мутной воды. Старик недоуменно смотрел на показания дозиметра.
- Точно сломан, - заключил он.
- Почему тогда наш сопровождающий сверялся с ним?
- И счетчиком костюма Земский похоже не пользовался - обоюдный писк наших мы слышали, - Игорь внимательно посмотрел на друга. – А его?
Кирил задумался. Слишком много нестыковок. Главный аргумент в пользу правильности показаний - их отличное самочувствие, не считая голода. Но, по словам Лешего, приборы жителей метро фиксировали дозы в тысячи раз сильнее…
- Залезайте! - хроникёр занял водительское место.
Жители метро неловко и боязливо протиснулись в салон, с робостью осматриваясь, Свет залез последним и с большим трудом - широкоплечий Леший занимал много места.
- Константин! – бодро воскликнул Игорь, видя красное лицо с трудом дышащего старика и скукоженного у двери Света. – Придется взять даму на руки!
Паренек засмущался, Лера, едва сдерживая смех села ему на колени, Леший перевел дыхание, Кирил подмигнул в зеркальце, и не понять кому – девушке или мальчишке.
Хроникёр завел двигатель, - сперва раздался неприятный гул, затем тональность выровнялась, парень развернул автомобиль и УАЗ не спеша покатился по дороге.
Свет судорожно сжал ручку двери, таращась на проносящиеся дома и остовы автомобилей, город под равномерный шум мотора пролетал с пугающей скоростью - на миг показалось, что мчатся вовсе не они, а окружающий мир. Улицы сменяли одна другую с неправдоподобной скоростью, какая-то сила сдавила грудь, автомобиль постоянно вилял из стороны в сторону, и парня замутило.
На очередном повороте, сидящая выше всех Лера машинально схватилась за бороду Лешего.
- Да аккуратнее ты! – взмолился старик.
Кирил сбавил скорость с двадцати до пятнадцати километров и сдержал улыбку.
Немилосердно кружилась голова, в ногах появилась предательская легкость, а сердце учащено билось - дрезина, равномерно катящаяся по прямому пути, ни шла ни в какое сравнение с автомобилем виляющем каждую секунду и объезжающим развалины в опасной близости. На поворотах у Кости спирало дыхание и мальчишка жмурился, ожидая, что машина перевернется.
Кирил решил дать передохнуть жителям метро, и заглушил двигатель. УАЗ замер, и Света замутило сильнее. Голова кружилась, мысли разбегались, вдохнуть полной грудью не давала теснота, и он, провозившись с замком, открыл дверь и вывалился наружу. Но, как ни старался, ноги заплелись и он грохнулся на асфальт.
Лера выходить не стала, - просто жадно глотала воздух.
- Держи, - Костя протянул ей флягу с водой.
- Прости, - хроникёр виновато обернулся. – Не знал, что…
- Ничего, сейчас все пройдет, - девушка закрыла глаза и опустила голову.
Постепенно самочувствие улучшалось, Свет, все еще сидя на земле, осмотрелся - по бокам широкой проезжей части старые красивые дома, в основном банки и магазины, чуть дальше дорога полого опускалась и вдали виднелась крыша высокого белого здания.
- Вокзал, - прокомментировал державшийся лучше всех Леший. – Нехорошее место…
На этот раз хроникёр старался не сильно бросать в стороны автомобиль, и постепенно выжившие привыкли к скорости.
Несколько раз приходилось искать объезд, - дорогу перекрывала пробка из брошенных автомобилей, Леший высматривал названия улиц и сверялся с картой.
Паутинка трещин мешала обзору, автомобиль раскачивался, руль норовил выскользнуть из рук, внутри было прохладно и влажно, чувствовалось, что транспорт несколько дней стоял без внимания. Кирил посмотрел в зеркальце, - у жителей метро испуганные напряженные лица, не сводят глаз с дороги. Теперь все словно оградились от действительности, мчались к периметру, оставляя мертвую Москву, с таким ощущением хроникёр иногда убегал с последней пары в институте - смесь восторга, облегчения и радости, но на задворках сознания теплится сожаление и тревога…
Улицы проносились одна за другой, периметр приближался, но Кирилу не верилось, что через час-два они будут во внешнем мире, в левом полушарии головы что-то приятно защекотало, и парень остановил автомобиль. Повисла тишина.
- Ты что? – Игорь встревожено повернулся к другу. Дождь тихо барабанил по крыше, где-то со скрипом раскачивалось старое дерево.
- Так… показалось… - хроникёр завел двигатель, и путники двинулись дальше. В следующее мгновение, время словно пропало, - разум с ужасающей скоростью погружался в черную бездну, прежние понятия, знания и мировоззрение перемешались в причудливый коктейль бредовости, заботы и проблемы пропали, прошлое, будущее и настоящее превратились в единую невероятную плоскость, и Кирил рассмеялся, окончательно провалившись в болото безумия и галлюцинаций…

Добавлено (21.08.2010, 16:53)
---------------------------------------------

Лунный свет разбавлял мрак и придавал мертвому городу призрачное неземное очарование, теплый ветер ласкал лицо, принося запах каштанов и тополей запушенного парка.
- Стой! – воскликнул Кирил, и бросил в лужу на пути Леры ветровку. Легкая серая ткань коснулась черной глади и превратилась в изысканный длиннополый фрак. Хроникёру это показалось жутко забавным, и он зашелся в безудержном смехе. Леший и Свет причины веселья не понимали, но поддержали друга и захохотали и повалились на землю. Одни лишь Костя надменно фыркнул и взял девушку за руку.
- Пойдем, оставим этих плебеев…
Леший, услышав последнее слово, заухал с новой силой и застучал кулаком по асфальту.
- И зачем? – Лера ступая с удивительной грацией последовала за мальчишкой.
- Поедем в номера! – неумело изобразил голос Кости Игорь и мужчины зашлись в гомерическом хохоте. Леший разбушевавшись, попытался укусить за ухо Кирила.
- Эй! – Игорь ткнул друга кулаком в бок. – У тебя девушку уводят!
- Подлец! Дуэль! – пафосно заорал хроникёр, выхватил пистолет и направил в спину мальчишки. Стертое воронение холодно блеснуло в лунном свете, но вместо выстрела сухой щелчок, парень недоуменно передернул затвор выбрасывая давший осечку патрон. Снова истерическое веселье.
- Ты мне очень понравилась, - признался Костя, когда они с Лерой отошли в сторону. – Но я вижу, ты засматриваешься на этого Кирила… - он кивнул в сторону веселящихся товарищей.
- Ух ты! – Лера схватилась рукой за ржавый столб и радостно закружилась. – Даже не знаю, кого выбрать! А достань луну!
Костя удивленно посмотрел на ночное светило и замер, - бледный круг медленно, не меняя размера опускался, кратеры образующие очертания глаз двигались словно ободряюще подмигивали . Он, едва не вскрикнув от радости, вскочил на просевший «Москвич», и потянулся к луне. Но пальцы лишь разрезали прохладный воздух, в душе закипала ненависть и раздражение, Лера весело смеялась.
- Тихо! – проревел старик, и заплетающимися ногами последовал к черной «Волге» с шашечками такси. – Слышь, приятель! – он постучал по несуществующему стеклу. - В «Ёлки-Палки», две сотни дам!
Но скелет в истлевшей кожаной куртке не отвечал, лишь удивленно глядел жуткими глазницами.
- Черт не русский… - выругался Леший. – Извозчик! – и погнался за одному ему видным призраком. Метров черед пятьдесят остановился и радостно хохотнул. За арочной витриной виднелись атрибуты ресторана.
Кирил растянулся на влажном прохладном асфальте и счастливо улыбнулся. Может, не спешить к периметру? Здесь так весело, спокойно…
- Сюда! Ко мне! – орал старик.
- Я никогда не была в ресторане! – радостно захлопала в ладоши Лера. Костя подлетел ко входу и галантно открыл девушке дверь.
Жители метро прекрасно видели в темноте зала, куда не проникало лунное свечение. Пахло пылью, противной затхлостью и плесенью, но мрак не пугал, а придавал уют и интимность. Свет безуспешно пытался протиснуться в проем, - мешали расставленные руки.
- Сейчас мы тебе крылья подрежем! – в один голос радостно прокричали Кирил с Игорем и принялись ловить скачущего длинными прыжками парня.
Наконец все уселись за стол, глаза пришельцев из внешнего мира привыкли к темноте и с каждой минутой Кирил различал все больше деталей. В конце небольшого помещения круглая сцена с треснувшими зеркалами, хромированный шест, беспорядочные мотки кабелей и компьютерных «болванок». Слева проход на кухню завешанный бамбуковой циновкой, стены покрыты красными обоями, на полу остатки паркета…
Всех обуревало радостное нетерпение, Кирил посмотрел в окна - лунный свет мягким сиянием опускался на землю, сгущая ощущение нереальности…
Леший поправил несуществующий галстук и открыл ветхую кожаную папку, секунду что-то рассматривал в темноте, затем бросил меню на стол.
- Гуляем!
Все вторили возгласу и затопали.
Вдруг один из стульев рывком поднялся, застучал ножками по полу и вприпрыжку, смешно переваливаясь, помчался к сцене, танцуя и приплясывая.
Внутренности скрутил смех, над ухом раздались непонятные звуки, хроникёр обернулся и увидел невысокого полного человека с длинными усами, - он с упоением обгладывал собственный палец. Усач плотоядно подмигнул, Кирил обомлел от ужаса, а когда обернулся еще раз, никого не было, а на сцене отбивали чечетку уже три стула…
…Мышцы затекли от неудобной однообразной позы, утренняя свежесть пробирала до костей. Растеряно метались мысли в голове, в душе поселился суеверный ужас, и хроникёр не открывал глаза, он даже представить не мог где он и что произошло. Последнее что помнил, это странное чувство в голове и черноту… Набравшись смелости, парень распахнул глаза и тело одеревенело от ужаса, - человеческий череп жутко приоткрыв рот, пялился пустыми глазницами.
Кирил, сдерживаясь чтобы не заорать, медленно отодвинулся чувствуя - еще не много в таком духе и точно сойдет с ума, - рядом на стуле скелет в останках одежды, уже второй… Но где был первый?
Парень осмотрелся - захламленный зал, некоторые столы перевернуты и стульев явно не хватает, на полу пепельницы, бутылки, пластиковые подставки салфеток и прочий хлам. Свет яркого утреннего солнца заструился в окно, окрашивая помещение в красноватые теплые тона.
Голова пульсировала неспешной противной болью, мышцы постепенно отходили. Где все? – подумал Кирил, и воспоминания о прошлой ночи навалились, словно бетонная плита. От обилия чувств парень застонал и попытался сосредоточиться. Дикий стыд, растерянность и вина за идиотское поведение, окрасили щеки горячим багрянцем, разум отчаянно надеялся, что это сон…
Подобное он ощущал, когда напился в девятнадцать лет и пришел домой на заплетающихся ногах. Но расплата наступила утром – не похмелье, стыд…
Содрогнувшись от холода, парень медленно зашагал к выходу. Ресторан располагался сбоку очень широкой булыжной мостовой, по обе стороны старинные дома и особняки, над землей едва чернели узкие окошки подвальных магазинов. Солнце бросало на мертвый город первые лучи, Кирил оглянулся на одинокий скелет и направился искать друзей. Плохие мысли он отгонял, но одиночество нервировало.
Следующий трехэтажный дом почти частично обвалился, - внутренние перекрытия разрушены, в каменной мешанине виднелись ванны, трубы и гнилая мебель. На развалинах обалдело озираясь, сидел Костя, рядом обнявшись, спали остальные. Судя по виду паренька, ночное безумие не сон, и не один Кирил его помнит…
Леший приподнял голову и разразился длиной руганью.
- Что это было? – глаза осоловевшие, лицо помято, а борода всклокочена. Очнулись Игорь и Свет – парни лежали в обнимку и теперь странно таращились друг на друга. Лера застонала и рывком села. Сжимая голову ладонями, жадно приложилась к фляге и легла обратно.
- Черт! Никогда больше пить не буду… - страдальческим голосом сообщила девушка.
- Мы не пили… Простите, - Кирил опустил голову. – Я во всем виноват…
Все удивленно уставились на хроникёра.
- В прошлый раз, в одиночку хотел дойти к периметру, и впал в похожее состояние… Мне кажется, это влияние «Радуги».
- Какой радуги? – поморщился Свет, но внимания никто не обратил.
- Продолжай… - нахмурился Леший.
- Все, - Кирил развел руки.
- Почему сейчас мы не под ее воздействием? – спросил Костя.
– Что и как, по дороге подумаем, сейчас ищем УАЗик… - старик с проклятиями встал и надел ушанку.
- Да что ты за пофигист! А сели опять начнется? – воскликнула Лера. Меньше всего ей хотелось куда-то идти.
- Он прав, - мягко возразил Кирил. – Может я ошибаюсь, и это не побочный эффект антенн, но сейчас мы адекватны и нужно двигаться дальше. Костик, прости, что целился в тебя… Черт!!! Где автомат?
Хроникёр только сейчас понял, что не ощущает привычной тяжести за спиной.
- Куролесить начали без него, - неуверенно произнес Свет. – Может, в машине остался?
Кирил едва не расплакался от злости и обиды, но в сознании теплилась надежда, что товарищ прав. Слава богу, фовикодер с дозиметром на поясе.
Когда проходили мимо ресторана, никто не сдержал улыбку, вспоминая чечетку стульев. Кирил, решил поискать пропажу.
- Не ждите, я догоню… - сказал и скрылся в полутемном зале.
Поиск успехом не увенчался, радостное утреннее солнце постепенно затягивали привычные серые тучи, холодный ветер стих, парень закурил остатки сигарилы и направился к двери, но вдруг пространство словно затвердело, не давая сделать шаг. Сердце учащено забилось, спина покрылась потом. Кирил понял почему – пропали звуки шагов и голоса товарищей. Очень медленно и аккуратно он подошел к окну, поднял длинный кусок стекла, высунул в проем и похолодел, - дрожащий осколок отразил замерших друзей и темную, высокую нечеловеческую фигуру…
2
- Улыбнись, ну что ты такой хмурый? – Аня нажала на спуск.
- Покажи, - Амид прикрыл ладонью объектив смартфона. В кадр попала часть спины и блестящая лысина невысоко пожилого мужчины.
- В фотошопе обработаю и сойдет, - улыбнулась девушка.
Амид поцеловал ее лоб и счастливо потянулся, разминая мышцы после бессонной ночи. Ласково грело весеннее солнце, из близкого кафе не навязчиво долетала легкомысленная музыка, в стороне недовольно плевался на радостных детишек слон.
Медвежонок по кличке Фарс, встал на задние лапки и просунул морду меж толстых прутьев. Амид присел рядом и погладил его по голове.
- Выздоравливай, дружок… - медвежонок радостно принялся облизывать руку пахнущую фруктами. – Господи, как меня достали эти сердобольные добряки сующие животным еду…
Аня присела рядом, привычным жестом убрала за ухо прядь, и парень ревниво покосился на ее смуглую грудь в высоком вырезе серой кофточки.
- Но ты и сам виноват, - продолжил он, прикоснувшись пальцев к черному влажному носу Фарса. – Нечего клянчить и строить такую жалобную физиономию.
Медвежонок недовольно заурчал и, переваливаясь, направился к груде бревен.
- Пойдем?
Амид посмотрел на часы,- его смена закончилась пять минут назад, осталось лишь сбросить рабочую одежду и оставить рацию…
…Холодный ветер жутко завывал в пустых квартирах, по небу плыли свинцовые тучи, свеча в углу бросала неровные пляшущие отблески на стены покрытые копотью. В дальнем углу помещения аккуратно стопка заскорузлых от сухой крови вещей, рядом сломанные фонарики, противогазы, дозиметры и ржавое оружие. Напротив окна койка, на полу уличный песок и сухая грязь.
Амид прижал пальцем дребезжащее стекло и отвлекся от воспоминаний.
Внизу бесформенные развалины чередовались с относительно целыми домами, на дорогах гнили автомобили, буйная зелень резко контрастировала с серыми безжизненными оттенками. Наконец показалась продолговатая фигура Фарса по-паучьи перебирающего ногами. Амид взял накидку из мешковины и направился к лестнице. Ступени ощутимо вибрировали, стены некоторых площадок покрывали трещины, но хозяин высотки не боялся обрушения.
Вокруг тридцатиэтажного дома двор когда-то был выложен каменными плитками, стыки которых поросли теперь пышной травой, слева чернел наполовину обрушенный зев подземного паркинга, чуть дальше стоял декоративный фонтан с темной стоячей водой, почти все нижние окна выбиты, с двери подъезда сорван амортизатор.
Мутант подбежал к человеку и встал на задние ноги – лишняя пара лап свисала вдоль ссутуленного тела, желтые гипнотические глаза предано смотрели с вытянутой морды, бока и выпирающий живот, покрытые бурой шерстью тяжело вздымались Внешность существа вызывала иррациональный страх и отторжение на подсознательном уровне.
Амид улыбнулся, кивнул, Фарс заурчал и бесшумно ступая, направился в дому. В дверях согнулся и зашагал по лестнице. Но через мгновение пулей вылетел обратно, вытянул шею, наклонил голову прислушиваясь. Человек и сам уловил на нематериальном уровне присутствие других людей, дал отмашку. Фарс побежал, смешно подкидывая ноги, плотоядно облизываясь длинным, как у муравьеда языком.
Скрывшись из виду, он с облегчением принял позу, которую так не жаловал хозяин и, перебирая лапами, мягко заструился к добыче. Услышав их говор, сперва высунул из-за угла лапу, затем голову, гипнотизируя и подчиняя своей воле. Пятеро людей в ужасе замерли, у самого младшего от страха задрожали губы.
Фарс принялся за демонический танец вводящий жертву в транс…
… Игорю показалось, что он от страха лишится рассудка, в саднящем горле застрял крик, ноги подкосились, кровь застучала в ушах в такт ударам сердца. Ужасное отвратительное существо показалось целиком и парня едва не вырвало от отвращения - непропорциональные лапы, пузатое тело, обезьянья походка с припрыжкой… Список можно продолжать долго.
Он потянулся к пистолету, но руку парализовало судорогой, - часть сознания способного здраво мыслить сообщала – дело не только в страхе.
Мутант встал на три пары лап, выгнул спину, закачался и вдруг начал вышагивать из стороны в сторону словно пьяный, временами принимая человеческую позу, размахивая лапами. Игоря поразило наличие последовательности и ритма, - дикого и непривычного.
Во время танца, существо не отводило взгляда казалось именно от тебя, Игорь почувствовал, как тело рывками влечет в такт движениям мутанта, словно упругой магнитной волной. Разум захлестнули дикий страх и отчаяние, в груди поселилась противная пустота, парень попытался убежать, но получилось лишь немного развернуться, движения давались с трудом, как в густой вязкой субстанции.
Рядом истуканами, с широко раскрытыми глазами шли остальные, Леший что-то едва слышно шептал. Единственная надежда, что Кирил заметит мутанта. От осенившей мысли волнение прошло по телу, Игорь, рывком поддел рукоять пистолета, и «ТТ» выпал из-за пояса на мостовую. Мышцы свело тупой болью, парень застонал…